После посадки Рохан, как и все счастливчики, которые были здесь, а не маялись в бездействии на орбите, считал минуты до выхода. Автоматика перепроверяла данные по составу атмосферы и готовила костюмы, а люди жадно глядели в иллюминаторы. Хотя смотреть было не на что. До горизонта тянулась асфальтово-серая равнина, плавно переходящая в белесую пелену атмосферы. Вверху небо приобретало интенсивный сиреневатый оттенок. Днем здешнее светило раскаляло эту серую пустыню как сковородку. Ночами должно было быть очень холодно.

Прошло еще немного времени, прозвучал сигнал готовности – и вот уже Рохан и еще десять членов команды стояли на поверхности планеты, названной ими смешным именем Полосатик. Под их ногами крошились и шуршали небольшие темно-серые пластинки похожие на слюду. Плоскость, не нарушенная ни одним заметным бугорком, ни одной дюной, тянулась во все стороны горизонта и ее края терялись в дымке. Рохан поглядел в сторону, где, по данным космической съемки, должен был быть лес. Возможно, ближе к вечеру, когда горячее марево исчезнет, он появится далекой, едва различимой полоской.

Рохан обошел корабль кругом, разглядывая монотонный пейзаж и прислушиваясь к собственным ощущениям. В них было так же мало необычного, как и в окрестностях места посадки. Он слегка досадовал, опасаясь, как бы за этим кажущимся благополучием не пропустить приближающуюся угрозу. Рохану было гораздо легче и даже спокойнее находиться лицом к лицу с опасностью. Тогда его чувства и пресловутая интуиция обострялись, а ненужные мысли улетучивались из головы.

Всякий раз он вспоминал услышанные в далеком детстве слова: «Когда уходишь от погони, ни о чем другом уже не думаешь». Сейчас же в голову лезло самое разнообразное другое, и в основном это были вопросы, ответов на которые Рохан пока не находил.

Легкая эйфория, вызванная гладкой посадкой и благоприятными – во всяком случае, на первый взгляд – внешними условиями, быстро улеглась, и все занялись привычной работой – от анализа уже полученных проб до подготовки роботов для разведки местности.

Довольно скоро для Рохана наступило время сна, и он отправился к себе в каюту вполне спокойным, не ожидая – во всяком случае, скорых – происшествий.

Между тем, с севера появилась темная туча. Двигаясь низко, она развернулась, вытянутым клубящимся рукавом остановилась неподалеку от места посадки и повисла неподвижно. Так она парила некоторое время. А когда небо едва заметно просветлело, из тучи начал падать черный дождь.

***

Рохан видел не один и не два, а три или четыре сна. Они были необычно красочны, ярки и до странности последовательны и логичны, что редко бывает во сне. В основном сновидения сплетались из образов детства. В последнем он оказался со своими родителями на берегу моря. Воды он не видел – она сверкала в ярком солнечном свете, слепя глаза, зато светлый, почти белый песок весь из круглых отчетливых песчинок он различал очень хорошо. Песок был так горяч, что на него было трудно наступить, но стоило потерпеть несколько секунд, пока ступни не привыкнут, и по телу начинало разливаться необыкновенно приятное тепло, которое шло как будто изнутри. Потом он сидел по-турецки и играл с песком, во сне как наяву ощущая его шелковистое прикосновение. Руки легко проникали в глубину, и кончики пальцев дотягивались туда, где было уже не горячо. Он пытался очень быстро вырыть ямку и добраться до этого плотного прохладного слоя, но песок тут же нагревался и осыпался, образуя небольшую воронку. Потом Рохан лежал на немного колючей подстилке, очень хотел загореть и постоянно вертелся, подставляя лучам то живот, то бока, то спину, пока они не накалялись на солнце. Он был готов наслаждаться теплом и беззаботностью еще и еще, но как раз на этом месте проснулся.