– Какие ещё ключи? – строго спросила она.

Неловко вышло.

– Неважно! Всё, у меня нет времени. Люблю вас, Марта, заходите на чай!

– Как я тебя ненавижу, – проворчала она, и я сбросила вызов. На душе стало странно тепло. Почему – непонятно.

Схватив пару бутылок “Мартини”, я уложила их в чемодан. Никто их всё равно не пил. Зря пропадать добру?

А потом я просто стала сбрасывать бутылки с полок рукой.

Форд гордился своей коллекцией алкоголя. Ещё чуть-чуть – и поставил бы ей памятник. Я бы хотела увидеть его лицо, когда он вернётся. Хотела, чтобы он почувствовал хотя бы малую часть той боли, что испытала я. Может, поймёт, каково это – когда что-то ценное разбивается. Безвозвратно.

И, признаться, мне было приятно. Это была жалкая месть, но и она ощущалась как лекарство. Я бы снесла всю эту квартиру, если бы знала, что ему станет хоть немного больно. Но квартира была не так уж ему дорога.

С каждой разбитой бутылкой обида и злость понемногу уходили. Стёкла летели в стороны. Под ногами – липкая спиртовая лужа. Я оставила только одну бутылку: самое дешёвое вино в его коллекции, подарок от друга. Уходить – так красиво.

Я скользнула в ванную, быстро смыла потёки туши, чтобы не выглядеть как призрак. В небольшую сумку с ручкой положила всё мелкое: телефон, карту, что дал Форд, запасные ключи, наличные. Времени было в обрез. Пора было сматываться.

Я вытащила чемодан в коридор и, пока шла к лифту, пыталась вспомнить, где ближайший банкомат. Надо было снять деньги, пока Форд не додумался заблокировать карту.

Я снова расплакалась. Но уже не от горя.

От злости. От бессилия. От ярости.

Меня уволили. О стабильности можно было забыть. Денег, что я сниму, надолго не хватит. А ещё – мама. Кто теперь оплатит её лечение? Райт точно откажется. Я останусь одна. Без поддержки. Без работы. Без будущего.

Но думать об этом сейчас я не хотела.

На улице я побрела к банкомату. Он был совсем рядом. Руки дрожали, в глазах мутнело от слёз, а голова плыла от алкоголя.

Я вставила карту, ввела пин-код и сняла десять тысяч долларов. Больше не стала – не знала, сколько там всего. Не рискнула.

Сунула деньги в сумку и вышла на главную улицу. Чемодан хоть и был лёгкий, но всё равно заставил меня вспотеть. Поймала такси. Водитель, лет сорока, с добрыми глазами, помог загрузить багаж.

– Куда едем? – спросил он, глядя на меня в зеркало.

– Девятьсот десятая, Джирард-авеню.

Он кивнул и молча тронулся. Я сидела, утирая слёзы, чувствуя себя жалкой в этом дурацком свадебном платье.

– Со свадьбы сбежали? – спросил он, не оборачиваясь.

– Вроде того, – всхлипнула я.

– Тогда вам стоит заглянуть в «Дэд Рэбит» на Ватер-стрит, тридцатый дом. – Он бросил на меня взгляд. – Недавно вёз туда девушку, сказала – бармены там красавчики.

– Странно это слышать от мужчины. Думаю, много где бармены красавчики, – усмехнулась я.

– Может, я сейчас вершу судьбу. Кто знает? В любом случае, хуже не будет.

– Да. Хуже уже некуда, – пробормотала я, вытирая щёки. А потом испугалась, что дьявол услышит. – Нет, лучше я заберу свои слова обратно.

Когда таксист подъехал к дому, я вылезла и уставилась на знакомое здание. Вдохнула запах старых улиц. Не думала, что вернусь сюда снова.

Трёхэтажный дом остался таким же. Прямоугольные окна, зашторенные изнутри, скрипящие от ветра ржавые лестничные пролёты… Удивительно, что он ещё стоял.

Я дождалась, пока такси уедет, и только тогда подошла к двери. Поднялась на третий этаж, еле втащила чемодан – и открыла дверь в преисподнюю, которую когда-то называла домом.

Меня встретил до боли знакомый запах – гарь и вишнёвый освежитель воздуха.