— Ты был в городском особняке?
— Нет, дед не одобрил решение отца, — произнёс Фрэнк, с кривой усмешкой отложив приборы, внимательно на меня взглянув, спросил, — что ты хочешь узнать?
— Хм… просто расскажи о себе, я вижу, что ты воспитан, благороден…
— Отец был молод, когда встретил мою маму. Это случилось всего лишь раз и по обоюдному согласию, — прервал меня Фрэнк, тяжело вздохнув, продолжил, — я не виню маму, отец умело пользовался своей приятной внешностью и обезоруживающей улыбкой, но ты наверняка знаешь, ведь очень похожа на него.
— Угу, — невнятно промычала, старательно жуя, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Спустя три года после моего рождения, отец женился на твоей матери, а нас отправил сначала в деревню, купив там домик. После, сюда, твоя мать не любила этот особняк и приезжала всего один раз. Отец не сказал ей обо мне, как, впрочем, и ты не знала о моём существовании, но это обычно в таких случаях.
— Ну да, — буркнула себе под нос, спешно запихнув в рот вилку с салатом, иначе выскажусь.
— Жить здесь мне больше нравилось, красивый дом, много книг. Я не наследовал имущество, но жил хорошо. Отец нанял для меня гувернёра, а после учителя… здесь я был хозяином.
— А потом родители погибли, дед от тебя сразу не был в восторге, и ты лишился всего, — горько усмехнувшись подытожила.
— Да, платить слугам перестали, и они разбежались, налог с деревни, естественно, сначала поступал деду, ну а после ты знаешь. Я старался первое время содержать дом, но оказалось это слишком дорого. В городе попытался работать, но много ли дадут мальчишке… а пару лет назад заболела мама и мне пришлось вернуться. Особняк был разграблен, всё что есть в сторожевом домике я забрал у деревенских.
— И ты подался в разбойники?
— В соседнем графстве мы немного вытрясаем монет из заезжих гостей, — залихватски улыбнулся Фрэнк, совершенно не стесняющийся своего занятия, — и да, я помню об обещанном проценте от прибыли, но не понимаю, чем будешь отдавать.
— Дай время, мне надо осмотреться, но для этого нужно попасть в город.
— Верхом ты не доберёшься, а кареты у меня нет.
— Телегу у старосты взять? — предложила мужчине, задумчиво постукивая вилкой по столу.
— Ну… можно, конечно, но графиня в телеге, — надменно сморщил нос Фрэнк, — лучше подождать выздоровления.
— Я же не предлагаю по городу в телеге разъезжать, — возмутилась я такому недоверию о моих умственных способностях, — доберёмся и дальше пешком.
— Нога, — напомнил ехидно брат, засунув в рот кусок мяса и только когда прожевал, добавил, — я подумаю, что можно сделать.
— Угу, — кивнула, невидящим взглядом взирая сквозь намытое окно, на ту самую берёзу, спросила, — лист бумаги есть? И карандаш?
— Есть в домике, принести?
— Позже, поёшь сначала.
Карандаш, несколько листов серой бумаги мне вручили уже через тридцать минут. Оставив в одиночестве в гостиной, уложив на мою ногу кашицу из капусты, все сбежали работать. Я же приступила к составлению плана по завоеванию этого мира. Но застряла на первом пункте: «Деньги». Рисуя на листе бессмысленные закорючки, мой взгляд всё чаще устремлялся на берёзу и в голове созрела идея, вот только знаю я немного и придётся немало поэкспериментировать, чтобы получилось то, что задумала.
— Пишешь? — спросил Фрэнк, посмотрев на исчерченный лист бумаги, он с недоумением на меня взглянул, — это что?
— Тягостные раздумья, гениальный план и немыслимое богатство, — перечислила, указывая карандашом на витиеватые закорючки.
— Хм… красиво получилось, — с усмешкой проговорил братец, вспомнив, зачем пришёл, добавил, — Молли и Берта убрали в твоих покоях, нагреватель Бен отремонтировал и в ванной тебя ждёт горячая вода.