– Почему бесполезные? – удивился Гашаков. – Вполне правильные замечания. Или ты со мной не согласен?

Мокшин не ответил. Осокин же посмотрел в стену, потом в окно. Ну вот достался же ему напарник! Такой же, как капитан Куцый в Томске. Тот просто тупой, а этот еще и пытается всех уверить, что его мнение кого-то интересует, что он – важный человек в отделении и что он знает на всё ответы.

– Саня, – начал Мокшин.

– Что Саня? – перебил Гашаков. – Что Саня? Костя, ты ж прокурор опытный, неужели очевидных вещей не видишь?

– Вижу, – ответил Мокшин, – прекрасно вижу. Но…

– Меня просто не хотели воспринимать серьезно, – спокойно сказал Осокин.

– Знаешь, Даня, тебя и сейчас никто особо всерьез не воспринимает, – съязвил Гашаков.

– Рука-то не болит? – поинтересовался Осокин.

Гашаков сразу же напрягся, задергал желваками. Инстинктивно потянулся к правой ладони и стал ее тереть. Мокшин непонимающе смотрел на них.

– Ребята, вы же напарники, – сказал он, – а ведете себя как муж и жена. В общем, Данил, к тебе одна просьба – не реагируй слишком сильно на выпады со стороны адвоката. У него такая работа. Специально вывести человека из себя, чтобы потом суд стал сомневаться в твоих показаниях.

Осокин кивнул. Конечно, Мокшину легко говорить, он ведь уже давно работает в прокуратуре, привычный к адвокатским выпадам и нападкам на свидетелей. Еще Мокшин привык к Гашакову, к его вечно тупым замечаниям и, порой, безобразным высказываниям. И тут вот до Осокина-то и дошло, что Гашаков начинает вести себя так именно в присутствии Мокшина. Они ведь с капитаном же ведь давние знакомые, но как в отдел пришел Осокин, общаться они стали реже. Возможно, что и полностью прекратили общение вне работы. Хотя, Осокин в этом сильно сомневался.

А, может быть, Гашаков просто испытывал уколы дружеской ревности. Такое ведь тоже случается, когда неожиданно появляется абсолютно другой человек, и ты в силу обстоятельств вынужден знакомить его со своими друзьями. Друзья эти порой оказываются с гнильцой, даже чутка сволочными, и начинают общаться с этим новеньким, напрочь забывая о тебе, и о том, что именно ты и свел их вместе. Они вместе начинают ходить по барам, обсуждают насущные проблемы, такие как очередные государственные реформы и сиськи секретарши полковника Федотова, спорят о вредности чрезмерного употребления кофе… Но и в этом Осокин тоже сомневался, потому что с Мокшиным они ни политику, ни чужие сиськи, ни кофе никогда не обсуждали.

Последнее время он во многих вещах стал сомневаться.

Теперь вот прокурор советует Осокину не париться, не распыляться и вести себя спокойно, когда к тебе начинают приставать адвокаты. Осокин-то всего пару раз присутствовал в суде, и оба раза вышли не совсем удачными. Не выдерживал давления со стороны юристов, срывался на крик. Может, действительно пройти курс по управлению гневом?

Несколько минут в кабинете стояла тишина.

– Над чем сейчас трудитесь? – спросил Мокшин.

– Да, у одного штангиста сердце отказало, – ответил Гашаков. – Ждем результатов экспертизы, чтобы закрыть дело.

– Ясно, – Мокшин поднялся со стула. – Даня, я сообщу, если что-то вдруг поменяется, – попрощался со следователями и вышел из кабинета.

Осокин смотрел на Гашакова. Тот пытался сделать вид, что не чувствует на себе взгляд и занят каким-то важным делом у себя в компьютере. Наконец Гашаков не выдержал.

– Чего вылупился? – огрызнулся капитан.

– Саня, ты же нормальный мужик, – Осокин старался говорить спокойно. Он даже развалился в кресле, ладони положил на живот, чтобы не казаться агрессивно настроенным. – Вот что я тебе сделал, что ты постоянно лезешь, куда тебя не простят?