«Почему ты ничего нам не рассказывал? – слеза скатилась с моей щеки, затерялась среди дождевых капель в полёте. – Почему? … Почему ты бросил нас? …»

– Госпожа, Вам страшно? – служанка подумала, что догадалась о том, какова была причина моих слёз. – Не волнуйтесь. Ещё немного, и мы сядем в карету.

«Будто карета спасёт нас, если появится смерч. Мало верится в это» –подумала я. Служанке ничего говорить не стала. Но и обращаться к Винни дальше – тоже. Винни…

Вытерев рукавом из атласной ткани глаза, я опустила взгляд и дальше смотрела только под ноги. И всё равно, сдувал ли меня ветер, смотрел ли с неба на меня Винд. Не хватало только сорвать поездку – упасть и порвать платье, испачкаться в этой жидкой напасти. Ещё меньше хотелось оказаться по приезде не в Соборе, а близ построенной лечебнице. Желания испытывать её на себе у меня тоже не было.

Мне помогли приподнять полы платья, когда я садилась в кибитку, – так я называла нашу «карету». Не нравилось мне постоянно ездить куда-нибудь. Может, мне и удавалось проводить время в дали от дома лучше, чем думалось сначала, но сам процесс передвижения удовольствия не приносил никакого. Это грязь, пыль на одежде и блестящих сапогах, на коже и открытых участках тела, а потом накатывает сильное желание отдохнуть и отоспаться. Есть после часов, проведённых в карете, хотелось гораздо меньше. Сыта становилась от витающей в воздухе пыли. Иногда я даже завидовала маме, не желавшей куда-либо ехать. Когда королева не желает, она не делает.

Мама с папой сели на одной стороне, я – на другой. Мы бы поместились и на одной, но я всегда садилась напротив того, кто со мной ехал. Так было приятнее держать разговор или, раз уж на то в дороге пошло, играть. Сейчас же я подумала, что не стоит отказывать себе в удовольствии лишний часок поспать. Тем более очень хотелось отвлечься от тяжёлых мыслей. Как только дверцы кибитки были закрыты и шторки на окнах опущены, я сняла с себя сапоги и, подтянув подушку, улеглась на длинное, похожее на скамью сиденье. Мне уже приходилось спать в поездках. Они никогда не длились меньше часа. Уснуть сейчас не составило абсолютно никакого труда.

Я помнила, как проваливалась в мир Морфея. В прошлый раз здесь я зажгла факел, а за ним – стог сена. Потом проснулась в холодном поту, потому что огонь будто начал сжигать меня изнутри. Начал с ног, потом забрался по платью… шёл всё выше и выше. Я не боялась его до тех пор, пока он не добрался до груди и не «вселился» в меня. Меня начало выворачивать изнутри, стала тяжёлой голова, вспотели ладони и как от дыма заслезились глаза. Как сейчас помню… И передёрнуло сейчас точь-в-точь так же, как при первом воспоминании об этом страшном видении. На этот раз я просто шла по тропе. Длинной, извилистой дороге. Я шла до развилки. Идти было так легко… Потом мне подумалось, что определённо стоило ожидать от этой лёгкости подвоха. Я шла и не чувствовала ничего. Даже воздуха. Только пыль и немного запах, что остаётся в небе после грозы. Озон… Здесь было так душно, что мне мгновенно захотелось проснуться.

«Должно быть, я не могу дышать из-за того, что вокруг в самом деле пыль…»

Карету чуть тряхнуло, словно в ответ и подтверждение моим мыслям. Мне даже показалось, что на секунду открылись мои глаза. Но я продолжила спать.

Продолжился и путь. Может быть, однажды я буду остро нуждаться в воздухе. Начну задыхаться, упаду на колени, стану от отчаяния бить дорогу кулаком, царапать саму себя, выплёскивать из себя силу, будто от этого станет легче дышать. А может, просто от безысходности. Надеюсь, мне никогда не предстоит это почувствовать.