Исходя из изложенного, правильнее было бы говорить не об охранительной, а о предупредительно-охранительной(или охранительно-предупредительной) функции.

Наконец, воспитательная функция[214] уголовного права, неразрывно связываемая исследователями с ранее рассмотренными функциями, состоит в позитивном воздействии уголовно-правового запрета на правосознание граждан, в воспитании у них самим фактом существования уголовного права и фактами привлечения виновных к уголовной ответственности убежденности в необходимости соблюдения уголовно-правовых норм. Думаю, что выделение воспитательной функции едва ли верно, поскольку, как совершенно справедливо отмечает И. Э. Звечаровский, «в данном случае отсутствует специально организованный и управляемый процесс формирования личности уголовно-правовыми средствами, осуществляемый специальными субъектами (педагогами) в особых учебно-воспитательных формах и учреждениях»[215], хотя, разумеется, позитивное воздействие на правосознание уголовного права нельзя отрицать. Интересно, что существование воспитательной функции отрицал и один из первых исследователей функций уголовного права В. Г. Смирнов[216].

К функциям уголовного права некоторые исследователи относят поощрительную[217] и восстановительную функции[218]. Под Б. В. Здравомыслов понимал такую функцию, которая «с одной стороны, стимулирует граждан к участию в пресечении преступных проявлений, к защите своих интересов и интересов общества (необходимая оборона, крайняя необходимость, задержание преступника). С другой стороны, эта функция дает основания в соответствующих случаях не нести ответственности за причиненный охраняемым законом интересам вред при обоснованном риске, за выполнение обязательного приказа или распоряжение либо быть освобожденными от уголовной ответственности при совершении действий, свидетельствующих о добровольном отказе от преступления или о деятельном раскаянии»[219].

В отношении обстоятельств, исключающих преступность деяния, думаю, уголовное право выполняет предупредительно-охранительную функцию. С одной стороны, в отдельных случаях оно передает право на охрану благ и законных интересов частному лицу, делегирует ему это право, с другой – охраняет вновь возникшие и соответствующие условиям правомерности отношения от нарушения. Что же касается регулирования уголовным правом обстоятельств, при которых возможно освобождение лица от уголовной ответственности, действительно, здесь можно говорить о специфической функции уголовного права. Я бы назвала эту функцию не поощрительной, а стимулирующей[220], поскольку уголовное право не просто «награждает» виновное лицо за какое-то его позитивное поведение, а, как правило, требует от него этого позитивного, чаще – постпреступного – поведения. Собственно и сам Б. В. Здравомыслов говорит о стимулировании, а не о поощрении, раскрывая содержание названной функции. Хотя примеров проявления указанной функции не так уж и много, и вполне можно «уложить» указанную функцию в границы регулятивной функции.

А. И. Коробеев, признающий существование восстановительной функции уголовного права[221], полагает, что она предназначена для восстановления нарушаемых преступлениями общественных отношений[222]. С наличием подобной функции у уголовного права сложно согласиться; думаю, что такого характера функции более присущи, например, гражданскому праву. Примечательно, что и сам А. И. Коробеев не приводит каких-либо примеров или даже обоснования существования восстановительной функции.

Это частично делает также выделяющий ее И. Э. Звечаровский. Он пишет: «Включая в свое содержание целый комплекс мер, направленных на восстановление нарушенного преступлением общественного отношения (таких, например, как примирение с потерпевшим, заглаживание вреда, причиненного потерпевшему, возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, наказаний в виде штрафа, конфискации имущества), оно (уголовное право. –