Кандалакшский лабиринт – памятник неолита.

Впервые Кандалакша упоминается в документах, датированных 1517 годом, предприимчивые новгородцы проникали сюда уже в первой половине XI века. Походы в северный край были чрезвычайно трудным и опасным делом. В 1032 году упоминавшийся новгородец Улеб со своими людьми достиг Белого моря, но вернуться домой суждено было не всем: «мало их прииде» отмечено в летописи.

В далекие «полунощные страны» тянуло стремление обогатиться пушниной, на которую был большой спрос. Среди жителей Новгорода ходила легенда, будто в северных краях пушные зверьки падают с неба из туч, поэтому их там водится несметное количество. Новгородский вольный люд интересовали ценные породы рыб, сало морских зверей, моржовый клык. Сказывают, что бояре и великие князья, в том числе Александр Невский, посылали сюда лихих людей для отлова кречетов, которые очень высоко ценились на соколиных охотах.

Первопроходцам приглянулся Кандалакшский залив богатыми рыбными ресурсами, из которых основным источником дохода кандалакшан был сельдяной промысел, который вели «всем миром», после продажи улова вырученные деньги делились на всех участников по «паям». Расчет проводился по следующим правилам: рыбаку полагался 1 пай, хозяину карбаса 1 пай, невод, в зависимости от длины, приравнивался к 1—3 паям. При таком раскладе основная часть добычи отходила собственникам орудий лова. Ежегодно продавалось до тысячи пудов соленой сельди. По данным книги записей, в Ковдской волости, объединявшей Кандалакшу, Княжую-Губу и Ковду, доход от рыбного промысла составил 22 тысячи рублей, из которых один рыбак получил 10 тысяч рублей, другой 2 тысячи, трое по 500 рублей, десять от 100 до 500 рублей, остальные 211 домохозяйств немногим более 6 тысяч рублей. Занятие морским рыбным промыслом было опасным, мужчины часто погибали, оттого в поморских селах было немало вдов и сирот, молитв «за упакой» в церковных службах.

На берегу Кандалакшского залива.

Часть крестьян держала скот, в селе насчитывалось 8 лошадей, 60 коров, 98 овец, до сотни оленей. Одним из распространенных занятий жителей Кандалакши было солеварение, затем оно полностью исчезло из-за конкуренции на рынке дешевой камской соли. Зимой во многих домах изготовляли бочки для засола рыбы, вязали сети, пряли шерсть, ткали холсты из собственной пряжи. Владельцы оленей и лошадей занимались извозом. В мае и июне женщины и дети собирали птичьи яйца и гагачий пух.

Широкая река Нива делила село Кандалакшу на две части: левобережную и правобережную. На обоих берегах нашли место нехитрые дома поморов с хозяйственными пристройками, настолько добротно сработанные, что часть сохранилась до сих пор, и не в качестве музейных экспонатов, а еще вполне пригодных и используемых для проживания при дефиците городской жилплощади.

«Начало начал» в основании Кандалакши.

С Кандалакши начинается отсчет нашей семейной истории. По родовому преданию старины глубокой начало идет от одного из сподвижников Емельяна Пугачева, командиров его разбойных сотен и других приближенных, наказанных и сосланных в Кольский край в 1775 г. на вечное поселение по фамилии Житких. Это вполне возможно, так как фамилия эта на «их» не северная европейская, а характерна для Урала, где гуляли ватаги Пугачева.

Первое упоминание в источниках о пребывании семьи Житких на Мурманском берегу относится к 1882 г. в связи с зачислением крестьянина Кандалакшского прихода Кемского уезда Антона Павловича Житких в колонисты Териберки.6

Большинство пугачевцев было сослано в Колу, сохранилась сказанная ими фраза: «Мы искали себе волю там, а она вон где». Да, на Кольском Севере никогда не было ни бар, ни крепостных, степень свободы определялась зажиточностью хозяйства и своим трудом. Ссыльным пугачевцам по указу Екатерины Второй было позволено без охраны перемещаться и «кормиться звериными и рыбными промыслами», а также отпущено на содержание 2 копейки в день, что было совершенно недостаточно для жизни.