Социальная подоплека каждого кванта социологических «данных», в сущности уникальна, и меняется в зависимости от индивидуальных особенностей респондентов, состояния, в котором они находятся, конкретной ситуации опроса и т.п. Поэтому содержательный смысл одной и той же формулировки ответов респондентов может быть существенно разным. По этой же причине простая процедура отсеивания не относящейся к делу информации связана в социологии с огромными, почти непреодолимыми трудностями. Даже владея высшим профессиональным мастерством, социолог не в состоянии достаточно полно отсеять интерпретационный мусор в сообщениях респондентов.

Вполне очевидно, что полнота и адекватность понимания речевого сообщения предполагает, кроме того, определенную общность интеллектуального уровня исследователя и респондента, их общеобразовательной и профессиональной подготовки, способности воспринимать контекст, учитывать конкретную ситуацию и т.д. В целом же языковое сообщение глубоко социально и опирается на значения, относительно которых имеется высокая степень согласия среди членов сообщества.

Объективного бытия, независимого от человеческого восприятия, речь не имеет, вне человека она не существует. В отличие от природы в речи нет ничего безусловного, вся она построена на системе условностей и контекстов. Условия же заключаются между людьми. Сами люди подчиняются и живут не только по законам природы, но и по законам общественного развития. В соответствии с этим эволюционирует и естественный язык: меняется его грамматика, словарный состав, семантика самих слов и т.д. Поэтому смысл языкового сообщения определяется не только составом слов, но и их живым взаимодействием, обусловленным конкретной социально-исторической ситуацией. Именно поэтому большая часть семантики любого речевого сообщения вообще не представлена в материальной форме текста, а заключена в сознании говорящего и слушающего. Текст – нечто вроде айсберга, у которого лишь небольшая часть доступна восприятию. В целом же восприятие любого текста, как и вообще процесс восприятия человеком явлений внешнего мира, есть не пассивное усвоение чего-то «готового», а творческий процесс создания нового.

Таким образом, надежда социологов-догматиков на создание идеального языка, обеспечивающего правильность передачи и восприятия содержания не за счет усилий сознания, а за счет правильности самой знаковой формы, принципиально неосуществима.

Гуманитарные науки отнюдь не случайно предпочитают обычный, разговорный язык: так удобнее мыслить о предметах, которые до конца никогда не могут быть определены, а, напротив, заново определяются в каждом новом контексте. Да, языковая формализация содержания идеального сознания может дать лишь частичное его отображение и не обеспечивает не только его адекватное отображение, но и его однозначное понимание. И все-таки при всей своей неустойчивости, многомерности, расплывчатости и т.д. замечательно как раз то, что именно естественный язык является самым эффективным средством для выражения наиболее точных и тонких содержательных понятий.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что разница между «точными» и остальными науками лишь в том, что в первых бессмысленные выражения можно узнать уже по их внешнему виду, в то время как в последних для этого требуется обращаться к анализу содержания. Ведь во многих случаях однозначное понимание сообщения как раз свидетельствует о неполном понимании. «Неточный» естественный язык способен передавать такие тончайшие нюансы мыслей, чувств, настроения, что нельзя и надеяться выразить их с помощью «точного» языка науки.