Центр тяжести каждой средневековой философской системы – интерес к вопросам, которые теперь составляют предмет богословия. Философия Нового времени все более отказывается от их рассмотрения. Одни мыслители считают вопросы права или искусства важнейшими проблемами философии, другие – решительно отрицают возможность их философского исследования. О философии истории древние системы, а также большинство метафизических систем до Канта не имели понятия. Сейчас же она становится одной из важнейших дисциплин.

Тем понятнее представляется тенденция искать видовой признак философии не в ее предмете, а в ее методе и исходить из того, что философия исследует те же явления, что и другие науки, но присущими только ей методами. Виндельбанд полемически заостряет свою мысль. Ему представляется сомнительной вся история философии. Если ее ничем не дополнить, она обрела бы такой же смысл, как попытка написать историю всех людей, именуемых Павлами.

Итак, будучи сначала вообще единой нераздельной наукой, философия в условиях, когда обретали самостоятельный статус другие науки, стала отчасти тем центром, который соединяет результаты этих наук в одно общее познание, отчасти проводником нравственной и религиозной жизни в обществе и, наконец, средоточием всей духовной практики социума. Виндельбанд пишет: «Составляя первоначально саму науку и всю науку, философия позднее представляет собой либо результат всех отдельных наук, либо учение о том, на что нужна наука, либо, наконец, теорию самой науки»[27].

Философия потеряла право быть верховным иерархом в храме науки. Это мысль А.А. Гусейнова. Но она лишилась скорее титула, чем реального места. Поскольку философия отвечает на вопрос, что есть истина, она объективно продолжает играть по отношению к другим наукам роль родового понятия. «Философию сейчас уже не называют царицей наук, или наукой наук. Те, кто продолжает считать ее разновидностью научного знания (а такого взгляда придерживаются не все и даже, может быть, не большинство среди тех, кто считается специалистом в этой области) пользуются другим определением: философия есть особая наука»[28].

Проследуем за мыслью А.А. Гусейнова.

Если рассматривать философию как самостоятельную область знаний, то сразу бросается в глаза, что она оказывается общей, до неопределенности общей наукой. Она стремится охватить мир в целом, в его первоосновах. Философия при этом воспринимается как учение о бытии, отвечает на вопрос, что значит быть. Если все другие науки осмысливают конкретные вопросы, то философия интересуется тем, что есть само «есть». Строгость философии заключается в том, чтобы дойти до начала, до последнего основания. Она работает на пределе, на границе знания и незнания, света и тьмы. Она, по словам А.А. Гусейнова, имеет дело с опытом только для того, чтобы выяснить условия и возможности последнего, его основания и гарантии. Это означает, что она переходит за пределы опыта.

Здесь философия сталкивается с противоречиями, которые Кант связывал с антиномиями чистого разума. Он, как известно, систематизировал все предельные, безусловные суждения о мире, назвал их космологическими идеями и показал, что они антитетичны, что относительно них тезис обладает такой же доказательной силой, как и антитезис. Кант сформулировал четыре такие идеи, считая, что он сделал это исчерпывающе: имеет ли мир начало во времени и границу в пространстве или нет; есть ли в мире нечто неделимое и неизменное или нет; все ли в мире причинно обусловлено или нет; существует ли высшая причина мира или нет