А сколько открытий, когда ключ «персональность-индивидуальностъ» вставлен в замочную скважину двери, ведущей в мир политики! Каждый оратор произносит речи от имени «индивидуальности»: благо всех людей, счастье, свободный труд, пацифизм, права человека, права детства, освобождение угнетенных народов, помощь самым обездоленным… Но при этом все сохраняют поведение «персональности»: прежде всего собственная выгода, побольше заработать, поменьше поработать, поэксплуатировать других, воспользоваться угнетенными, теша их иллюзией нашей помощи и поддержки, вооружиться до предела и вторгнуться…

Это расхождение между словом и делом – идеологическая уловка преимущественно политики, которая каждого гражданина приучает к мысли о его беспомощности, неспособности к истинным переменам.

«Человек человеку волк» – тезис, многократно и с успехом применяемый, потому что люди думают, чувствуют и действуют на уровне своей низшей природы: персональности. Все конфликты являются результатом столкновения интересов, происходящих из-за эгоцентризма персональности. Так предвидится важность воспитания в духе всемирности для каждой страны, для каждой нации. Всякий государственный деятель, всякий политический руководитель, а также каждый индивидуум, наделенный какой-либо ответственностью, не может достаточно осознать необходимость расширения поля своего сознания до масштабов всего человечества, чтобы его решения и дела были в согласии с решениями и делами других людей и чтобы все его склонности, сгармонизированные, очищенные, контролируемые светом своей высшей природы, несли единение и покой всем тем, за кого он отвечает и кому должен служить. Будучи руководителем или не являясь таковым, всякий человек должен в своей интимной сфере выполнять эту работу, и никто не может сделать ее вместо него, поскольку его внутренний мир принадлежит только ему и прежде всего именно там он должен обрести королевскую власть.

Мысль о том, что нам надо обратиться к реалиям нашей высшей природы, или индивидуальности, чтобы обеспечить неразрывную связь индивидуума и коллектива, остается еще неожиданной для решения проблем современной педагогики. Некоторые социологи утверждают, что сплоченность первобытных и традиционных обществ основывалась на переходных посвященческих обрядах и ритуалах, которые позволяли ребенку входить в общество взрослых; а ведь эти традиции утрачены в нашем продвинутом индустриальном обществе; так для подростка становление взрослым не происходит без острого кризиса, бунта, более или менее жестоких актов агрессии против общества и порой против самих себя.

Другая заслуга этого произведения Омраама Микаэля Айванхова в том, что оно позволяет нам понять, что речь не идет о том, чтобы вернуться назад под предлогом придать более солидную структуру нашему современному обществу. Эти переходные ритуалы, которые сопровождались магическими церемониями: татуированием, огненными испытаниями… больше не соответствуют нашему современному менталитету, который требует объяснить причину вещей. Но должно сохраниться главное: посвященческий смысл перехода. Ибо переход от ребенка к взрослому есть не что иное как переход от персональности к индивидуальности. Если детская самовлюбленность естественна, поскольку она даже источник развития ребенка, то становление взрослым требует преодолеть этот эгоцентризм.

Эта необходимость преодолеть и превзойти себя, свойственная отрочеству[5], является непонятной для взрослого, оставшегося ребенком, который еще барахтается в противоречиях своей низшей природы. И тогда отрочество проживается как переход к пустоте, в лучшем случае сопровождаемое несбыточными мечтами, от чего чаще всего возникает действительное отвращение к отвергаемому обществу, к которому, однако, надо будет адаптироваться, ибо нет ничего лучшего взамен. Этот переход к пустоте сопровождается более или менее обостренным чувством смерти. Ведь надо умереть, чтобы жить