- Это получилось случайно, - бормочу как можно более жалобно.

- Все у тебя получается случайно, - недовольно говорит он со вздохом, гасит пламя. – Так что там с этим Колей?

Больше всего не люблю, когда он вот так меня отчитывает. В этот момент, когда он как будто смиряется со всем, что я наделала чувствую себя заведомо безнадежной. Чувствую словно никогда не смогу заставить его гордиться собой, чтобы ни сделала. Часть меня говорит, ну и ладно, не нужно и пытаться, ведь папа никогда многого не ждал от меня, но другая часть заставляет чувствовать себя полным ничтожеством. Отгоняю от себя неприятные мысли и, прокашлявшись, продолжаю говорить.

- Никто не захотел меня брать в команду, они только посмеялись надо мной, - недовольно хмурюсь. – А этот слизень – Коля, сказал, что возьмет меня в команду, только если я пойду с ним на свидание. Я ответила, что у него больше шансов с нашей свиньёй Люсей. Он слегка обиделся и обозвал меня…

Замолкаю, недовольно отводя взгляд в сторону, ибо глаза закрывает зеленая пелена, прикусываю губу. Папа не торопит меня, но его молчание все равно напрягает.

- Он сказал, что я некромантское отродье и должна гореть в аду, как раньше горели другие некроманты. Но все слишком боятся тебя, чтобы убить нас, так что это бред!

- Но это же хорошо, - отвечает отец спокойно, и я чувствую себя полнейшей дурой. – Страх — это самое сильное чувство, то, что они нас боятся нам только на пользу. К тому же, закон по которому некромантов сжигают на костре давно отменен, и ты об этом знаешь. Никто не посмеет напасть ни на меня, ни на мою семью.

- Пап, - со стоном пытаюсь ему объяснить то, что чувствую, но он не слушает.

- Поллинария, он просто жалкий человек, с магией или без нее, он никогда не сравнится с тобой, - папа слегка сжимает мое плечо, нагибаясь, чтобы посмотреть мне в глаза. – Этот Коля сказал лишнее, и поверь он об этом пожалеет. Но тебе лучше стоит поразмышлять как так получилось, что ты пошла на поводу у такого ничтожества.

- Папа, ты не понимаешь, - касаюсь его руки, стараясь поймать взгляд, но он уже явно думает не об этом.

- Как его фамилия? – он отпустил моё плечо и принялся слегка постукивать по своей трости, думая о чем-то другом. – Или скажи, как он выглядит я найду его быстро и поговорю с ним.

- Папа! Я могу сама за себя постоять и ответить, за свои слова! – упрямо кричу.

- Можешь, - холодно отвечает отец чем и заставляет успокоиться. - Но мне все же стоит поговорить с ним самому, по крайней мере после этого разговора он останется живым.

Я прикусываю губу, это явно камень в мой огород. Когда я злюсь, или сильно расстроена происходят разные вещи, очень плохие вещи. Папа никогда так не говорил, но все равно чувствую, что он считает меня опасной, не для себя, для окружающих. Для тех, к кому он ощущает только презрение и враждебность, и они отвечают ему взаимностью. Хотелось бы, чтобы все поняли, какой на самом деле папа хороший человек, перестали нас бояться и ненавидеть, но это всего лишь мечта, которой похоже не суждено сбыться. У меня таких несбыточных желаний полно: увидеть мир за границей этих гор; научится пользоваться другой магией, не только некромантией; завести много хороших друзей, играть с ними в фолис, шутить и развлекаться, попадая в разные истории вместе; и самая главная, самая не избыточная моя мечта воскресить…

- Поллинария! – резко поднимает голос папа, так что растерянно оглядываюсь часто моргая.

Трава под моими ногами пожухла, почти истлела, а земля с черной плодородной стала серой, похожей на пепел. Провела по земле ногой, испачкалась в ней и посмотрела на расстроенного папу.