Захлопнув крышку, побежала обратно наверх, чтобы разбудить и одеть дочку. Софи опять капризничала, не желая просыпаться, но Нели была непреклонна. Причем надевала на дочь она теплые вещи: шерстяные колготки, нижнее платье из плотного хлопка и верхнее из шерсти. Мимоходом глянула в окно: солдаты тарабанили в дом напротив. Другая группа практически волокла соседку в сторону центральной площади. Чтобы как-то успокоить Софи, протянула ей любимую игрушку – тряпичную куклу Лили. А сама бегом к себе заскочила за шалью. На голову уже на ходу повязала платок и, подхватив дочь на руки, сбежала по ступенькам. Тут же принялась обувать ботиночки на маленькие ножки.

– Я сама, – воспротивилась малышка. И в этот момент в дверь заколотили.

– Открывайте, – грозный приказ из-за двери заставил ребенка пискнуть от страха.

– Иду-иду, – откликнулась Нели, отступив к лестнице. А в следующую секунду уже схватила с вешалки пальто дочери.

– Мам, кто это? – шепотом спросила Софи, уже без споров позволяя себя одеть. Присев на корточки, Нели прошептала на самое ухо девочки.

– Плохие и злые дяди. Чтобы они не ругались, ты должна вести себя очень тихо.

Грохот от двери нарастал. Прикусив губу, Нели все же проскользнула на кухню за сумочкой. В последнее мгновение схватила кулек с леденцами, которые она купила дочери утром в магазине, и сунула в карман своего пальто.

Открыла дверь, когда солдаты уже собрались её выламывать. Главный среди тройки солдат со злостью посмотрел на неё, и Нели поспешно опустила взгляд, всем видом демонстрируя смирение. Рукой нащупала плечо дочери и спустя секунду сжала ладонь дочери.

– На выход, – рыкнул старший. Нели кивнула и безропотно вышла на улицу. – Проводить до площади.

Обогнув мужчин, выдохнула было с облегчением, но в этот момент у неё из рук вырвали сумку.

– Это вам уже не понадобится, – ухмыльнулся худощавый пехотинец, толчком придавая ей ускорение.

Чудом не упав с крыльца, Нели ускорила шаг, отчего Софи начала отставать. Покосившись на солдата, она подхватила ребенка на руки. Сбежать не пыталась, да и куда, если солдаты были повсюду. Уже через десять минут они прибыли на площадь, куда конвоировали всех местных жителей. Сдав её солдатам, стоящим в оцеплении на площади, худощавый вернулся к своим. А Нели, опустив ребенка на землю, огляделась в поисках знакомых. Кое-как пробралась к Руте и узнала от неё последние новости.

Продержали их больше часа, собирая растерянных и испуганных людей со всего Куштейна. А потом объявили, что дома, а также всё имущество жителей конфисковано в пользу граждан Гильгена. А их самих отправят в колонию-поселение на территории соседнего государства, где обеспечат жильем и работой. А после начали делить на группы по двадцать-двадцать пять человек. К тому моменту к ним подтянулись и другие соседи, так что они оказались в одной связке, прикованные одной рукой к длинному шесту. Софи тоже порывались приковать, но кандалы не держались на тонком запястье.

– Не дойдет, – прокомментировал солдат, завязывая веревку на детской ручке.

– Понесу, – твердо произнесла Нели, присаживаясь на корточки рядом с дочерью. Софи залезла ей на спину, а Рута помогла повязать шаль так, чтобы она надежно удерживала ребенка.

Их гнали по весенней распутице, не обращая внимания на слезы и мольбы женщин и детей. Старики держались, особенно мужчины, только матерились вполголоса, скользя по утру на гололеде. При этом старались пробивать ледяную корку ботинками, чтобы следом идущие не поскользнулись. Упадет один, завалится вся связка. Кормили в пути плохо, утром и вечером по миске непонятной бурды с черствым хлебом и кружкой воды. Софи поначалу отказывалась от такой еды, а у Нели не было сил на уговоры. Она отдавала весь хлеб дочке, давясь несъедобной кашей. Спасали леденцы, что она засунула в карман. По конфетке в день, чтобы хоть чуть-чуть компенсировать недостаток еды и приглушить голод. Иногда Софи доставалось и два леденца. Соседи, если и замечали конфеты, то стойко молчали о них.