Подпустив собаку почти вплотную к себе, птицы расправили крылья и почти вертикально взмыли вверх. С полминуты они покружили над плавающей под ними собакой и неторопливо взяли курс на скалы Сан Мартиньо. Дебора, вертя головой по сторонам, описала по воде несколько знаков бесконечности и, схватив в зубы кусок деревяшки в качестве добычи, выбралась на берег.

– Только не возле меня! – воскликнула София, но было уже поздно: довольное животное от души встряхнулось, обдав замечтавшуюся хозяйку солеными брызгами.

– Ну вот… Теперь я вся мокрая, да еще в водорослях. Эх, Дебби-Дебби… Какая же ты балда! Дай, я тебя на поводок возьму. Скорее бы Даниэль уже занялся твоим воспитанием.

Дебора Даниэля обожала. Услышав имя хозяина, питомица встрепенулась и со всех лап кинулась бежать с щенячьим повизгиванием вдоль кромки воды. София проводила взглядом собаку, оставлявшую позади себя цепочку следов на мокром песке, которые тут же слизывали набегавшие волны. А на встречу Деборе со стороны переулка уже спускалась высокая мужская фигура с огромным рюкзаком за спиной.

– ¡Ola, miña amor1! – сбросив свою ношу прямо на песок и раскинув руки, словно крылья альбатроса, и озаряя все вокруг пробивающейся сквозь недельную щетину улыбкой, к Софии несся Даниэль!

Она только и успела, что протянуть к нему обе руки, как вдруг закружилась в воздухе, подхваченная вихрем объятий единственного на свете и долгожданного капитана. Собака, обезумевшая от счастья (впрочем, как и всегда при виде хозяина), то вертелась волчком, то прыгала вокруг них и, казалось, жаждала лизнуть в нос их обоих одновременно. В какой-то момент Дебора стреножила Даниэля своим поводком, и тот, увлекая за собой Софию, повалился на песок.

И София, и Даниэль хохотали, катаясь по песку, а заразительно веселый собачий лай только подливал масла в их горячее и искреннее счастье. Их влекло друг к другу, как бывает только с самыми страстными и преданными любовниками. Даниэль сел, а София обняла его сзади и стала целовать его шею.

– Боже мой! Какой-же ты сладкий!

– Это ты моя сладкая, как персик, а я просоленный всеми морскими ветрами сухарь.

– Ну уж позволь мне самой судить: если говорю «сладкий», значит сладкий. Не спорь. Я всегда права.

– Как же мне повезло с тобой, Софи. Ну кто еще на всем белом свете сможет так встретить меня из экспедиции?

– Кстати, об экспедиции. Как все прошло?

– Экспедиция… – Даниэль как-то невесело усмехнулся.

София по лицу мужа поняла, что в поездке что-то пошло не так. На миг взгляд Даниэля потемнел, меж бровей пролегла хмурая складка. Он тряхнул шевелюрой, словно прогоняя какое-то неприятное воспоминание, цокнул языком и ответил уже беспечным тоном:

– Хватило с меня в этот раз, наснимался досыта. Команда дерьмовая попалась. Но материал получился эксклюзивный. Весь месяц монтировать предстоит!

София знала, что Даниэль обязательно сам расскажет ей все, когда решит, что пора. Она была единственным человеком, от которого он никогда ничего не скрывал. Просто иногда ему требовалось время, чтобы разложить у себя в голове произошедшее с ним. Да и не особенно ей хотелось слушать все эти байки о странствиях на чужбине. Она просто наслаждалась созерцанием своего возлюбленного: пышущего силой и энергией мужчины.

– Ох уж мне твои чертовы съемки! Будь моя воля, я вообще бы тебя не отпускала никуда. Заперла бы тебя в доме, а гулять водила бы, как Дебби, – на поводке.

– Ну и фантазии у тебя, надо признать! – засмеялся Даниэль.

– Учти, что изголодавшаяся женщина может еще не то себе нафантазировать. А я за эти три недели уже монашкой себя вообразила и сейчас намерена решительно наверстать упущенное. Так что, пока не отработаешь свой супружеский долг, о монтаже можешь и не мечтать.