– Таежные байки, – заключил Купчик.

– Нет, это молва, – отозвался Фарафа, открывая дверь в одну из комнат. – Комната Васина. Здесь его убили. Вот его кровать – он лежал на ней. Видите следы крови на смятой постели?

В прибранной комнате, с небольшим шкафом, тумбочкой и окровавленной кроватью, было тесно. Никаких следов борьбы. Видимо, убитый до нападения спал и не оказал сопротивления.

– Смотрите, – завороженно произнесла Александра.

На деревянной стене, чуть выше спинки кровати, красовались пять глубоких борозд медвежьей пятерни.

– Да, медвежий след. И так во всех случаях, – подтвердил полковник. – Я же говорю – это человек.

– Как же он оставляет медвежий след? – спросил Загин. Он еще никаких догадок, в отличие от Александры, не делал, но все запоминал, сопоставлял факты, анализировал, копил информацию.

– Медвежий след… Это история! – хмыкнул полковник. – Прошлым летом дело было. Повадился на базу медведь заглядывать, да злющий. Всё боялись – попортит оборудование. А тут спор случился. Мы сначала медведя отпугивали – ну, стрельнем вверх, он и убегает, а тут – у нас два охотника заядлых, Игин и Прозоровский, оба ребята крепкие, поспорили, кто медведя возьмет. Прозоровский вырезал рогатину, и, когда медведь вышел опять в поселок, мы всей компанией собрались, понятное дело, все с автоматами, смотрим, страхуем, Прозоровский взял рогатину, армейский нож и пошел на медведя. Медведь увидел человека, заревел, встал на дыбы, попер навстречу. Обычный медведь не пойдет на человека, если есть возможность уйти, а наши – все одержимые. Прозоровский уловил момент, упер рогатину медведю в грудь – чтобы тот не достал лапой (удар хищника смертелен) – и вогнал нож по рукоятку. Он отскочил, медведь рухнул. Прямо как в старину. У него в домике до сих пор шкура лежит, и морду оскаленную он себе оставил, а две лапы, специально обработав и залакировав, подарил мне и своему оппоненту в споре – Игину.

– Надо взять обе лапы и, приложив, выяснить, какой из них сделана метка, – сказал Купчик.

– У тебя все просто, Ваня, – осмеял его Загин. – Ты уверен, что такой лапой человек в состоянии сделать такие глубокие борозды?

– Ну сделал же!

– С лапами проблема. – У Фарафы снова лицо стало виноватым. – Обе лапы пропали. И у меня, и у Игина.

– По-другому и быть не могло, – согласился Загин, посмотрел на Александру, мол, как у них все здесь закручено замысловато.

Александра обернулась, взглядом велела выйти вперед Степушкину:

– Расскажите, как вы обнаружили тело?

Тот замялся, плаксиво сморщился – общение со следователями его все больше убеждало, что, раз он обнаружил трупы, на него все и свалят. Заговорил оторопело:

– Зашел к нему – мне с ним выезжать на дежурство, – смотрю, распластанный лежит, весь в крови. Я сразу доложил.

– Когда это было?

– Днем. Мы вернулись с объектов, пообедали, помылись, немного передохнули. Пора выходить – его нет. Я заглянул к нему – он мертв.

– Вы где живете?

– В доме напротив.

– И никто ничего не слышал?

– Никто ничего, – качнул головой Фарафа. – Я всех расспрашивал.

– Мы еще раз расспросим, – сказал Ваня. – Что ж, кто у нас на очереди? Радист? Показывайте, где убили радиста.

Пошли в помещение, примыкавшее к штабу управления, – радиорубку. Внутри все оборудование было истерзано, разбито, разгромлено. Пол заляпан кровью, стул опрокинут.

– Мы все оставили, как было, – пояснил Фарафа. – Только тело унесли в ледник, а так здесь ничего не трогали… Эх, Костя, Костя… Сапин был веселый человек. Всех смешил.

– Его просто убили?

– Нет… Пытали… Всех пытали…

– Такое впечатление, что убийца пытался узнать у жертв что-то важное, – заметил Ваня. Но тут же выдал новую версию: – А может, просто садист убийца этот, кайф ловил от мучений жертвы, смотрел с наслаждением, как боль людей корежит.