– Эх, Яна. Глупая Яна. Неужели ты так и не поняла, что никогда не сбежишь от меня? Где бы ни была, чтобы ты ни делала, я всегда смогу найти тебя.

Я ничего не стала ему говорить. Я ненавидела этого человека, ненавидела больше всего на свете. После того случая в лесу, когда я разом лишилась всех эмоций, чувство ненависти к этому человеку и по сей день остаётся самым сильным их проявлением.

– Чего молчишь? Язык отнялся? Может скажешь что ― нибудь?

– Пошёл на хер! – чуть ли не прорычав, сказала я ему, после чего плюнула в его наглую рожу.

– А вот это ты зря себе позволила.

Вытерев слюну со своего лица, он, зажав сигарету, которую всё это время курил, между средним и указательным пальцем, отстранил её от своих губ. Одной рукой он стряхнул пепел с окурка, а другой схватил меня за волосы и резко потянул их вверх.

– Пусть это послужит тебе уроком.

Прямо там, где на шее находиться сонная артерия, я почувствовала невыносимую боль. Он тушил об меня сигарету, крутя её на одном и том же месте, со всей силы вдавливая окурок в кожу. Запах никотина ударял в нос, из – за него кружилась голова, а на глаза наворачивались слёзы. Звуки, которые я при этом издавала сложно назвать криком: это было что – то между стоном и животным рычанием. В тот момент реальность вокруг меня словно стала рассыпаться.

– Надеюсь, ты меня поняла, Яна.

После этих слов мгла снова начала меня окутывать, точно паук, настигший свою жертву в объятиях смертоносной сети. Но даже находясь в этом омуте, я слышала, как кто – то звал меня.

– Яна… Яна… Яна, проснись!

В один миг всё оборвалось, и я резко поднялась на кровати, тяжело дыша, огляделась и поняла, что находилась дома. «Значит, это был всего лишь сон!» – подумала я с облегчением. Рядом с моей кроватью стояла мама, глядя на меня то ли устало, то ли разочарованно.

– Опять кошмары? – спросила она.

– Угу.

– Снова он?

– Угу.

– Ясно.

Она не на долго удалилась из комнаты, после чего вернулась со стаканом воды в одной руке, и пилюлей в другой. Боже, как же я их ненавидела.

– Вот, пей, – мама протянула мне пилюлю.

– Мам, может не надо.

– Пей, я сказала.

Спорить было бесполезно: мама всё равно заставит меня её выпить, не словами, так силой. Я быстро проглотила пилюлю, запив её водой. Безвкусная капсула, миновав корень языка и немного тревожа рвотные рецепторы, прошла по пищеводу до желудка, где, вероятно, растворится, нагоняя на меня сонливость. Отдав стакан, я снова улеглась на кровать. Мама уже собиралась уйти из комнаты, как вдруг остановилась в дверном проёме, пожелав мне спокойной ночи, после чего ушла к себе. Бедная женщина, сколько же всего свалилось на её плечи. Надеюсь, когда – нибудь она обретёт свой желанный покой.

Уснуть мне удалось только через полчаса. На этот раз, мне ничего не снилось.

Утро выдалось на редкость приятным. Лучи солнца проникали в комнату через слегка приоткрытые шторы, мягко прикасаясь к лицу. За окном слышался редкий щебет воробьёв, стрекотание кузнечиков и шум проезжающих мимо машин. Это утро было действительно прекрасно.

Потянувшись, я встала с кровати и вышла из комнаты. С кухни доносился запах чего – то жаренного – наверное, мама опять что – то готовила. Как оказалось, это были оладья. Они шипели на сковородке, прожариваясь до хрустящей корочки. Мама всегда очень хорошо их готовила, но делала это редко, ведь у неё было не так много свободного времени.

– Привет, мам.

– Привет, Яна. Как тебе спалось сегодня после лекарства?

– Чуть лучше.

– Кошмары не снились?

– Не – а.

– Ну вот, а ты ещё нос воротила! Впрочем, хорошо, что не снились, – её голос такой мягкий и нежный, как будто колыбель, успокаивающая беспокойного ребёнка, – Я оладья приготовила – возьми, поешь.