Тут же сидел и слушал байки Мельникайте еще один участник последующих событий – Петя Мокрый.

Мокрый – это не кличка, какая-то. Это его настоящая фамилия. Дед его был Мокрый. Отец – Мокрый. Поэтому он также был Мокрый. Вот какое объяснение объяснение.

Хотя все относительно в нашем мире. Практически мало кто знал, что зовут этого парня Петей. Тем не менее все привыкли называть его просто Мокрый. И он не обижался, а откликался, как тот бродячий пес.

Надо сказать, что это был «тихий пьяница». Он даже, если напивался, хотя это было не часто в связи с отсутствием средств, поскольку он, как и все в этой «боевой» компашке, не знал, что такое трудиться, то просто засыпал сидя или сидел и отрешенно смотрел на окружающих.

Он никогда ни с кем не ссорился. Если вдруг его обижали, а такое было и не раз, то он беззлобно реагировал: «А мне фиолетово».

Вообще был безобидный. И безотказный. Именно поэтому в компаниях его часто использовали для похода в магазин за спиртным и закуской. Ну, а потом, как водится, «за ноги», ему наливали. Пете и этого было достаточно. Ведь у самого денег никогда н было.       Никто не знал, как он живет, на какие средства. И вообще мало кто знал даже, где он вообще живет.

Такой вот был наш Петя Мокрый.

Хорошая компания собралась в тот вечер во дворе дома Жаркевича.

При этом решался вопрос, что делать дальше, то есть где найти «поддачу на халяву». Именно сегодня эта задачка была трудно разрешимая. Именно сегодня ни у кого из компании вообще не было денег. И на обозримом горизонте не видать было денежных спонсоров. Отсюда и вид у товарищей по борьбе с пьянством и алкоголизмом путем выпивания был не выразительный.

Неожиданно, как манна небесная, к ним свалился Иван.

– Приветик, трудяги!

– Привет, – вяло ответил только Мельникайте, не охотно оторвавшись от своего красноречия и уставившись на подходившего Ивана.

Остальные промолчали. Видимо, появление еще одного желающего выпить на «халяву» не вызвал у них особого интереса. Никто из них даже мысли не мог допустить, что подошедший к ним «друг» при деньгах.

– Чем занимаемся?

Вопрос был риторический. Но нужно же было завязать разговор.

– А то ты не видишь, что мы делаем, – все еще вяло произнес Игорек. – Лучше скажи, чего это ты так сверкаешь, как иллюминация на празднике?

– Да, сеструха моя деньжат и продуктов кое-каких подбросила на прожитье.

Это явно неожиданное и со всех сторон радостное для всей честной компании известие заставило всех встрепенуться. Даже Мокрого. Лица друзей стали принимать благожелательное выражение, глаза заблестели. А как же иначе? Впереди замаячила пьянка. Но все нужно обставить по – порядку. Иначе пойдет не так, как желательно.

– Ну, что ж. Дело хорошее. Что предлагаешь?

– Мокрый! – С чувством собственного величия Иван повернулся к Петру, – метнись – ка у краму (в переводе с белорусского – в магазин, – от автора). Бери на все водяры (водка, разговорное, – от автора).

Он достал из кармана куртки большую часть денег, которые действительно передала ему сердобольная сестра, и передал их Мокрому.

После этого барственно, несколько картинно добавил:

– Сдачи не надо. Да, и закусона не надо. Сеструха подсуетилась.

– Хорошая у тебя сестра, заботливая. Мне бы такую, – мечтательно произнес Мельникайте, потирая руки в предвкушении выпивки. – Ты я смотрю парень толковый, не жмот какой-нибудь. С друзьями делишься. Похвально!

      Его слова были как раз подходящими для Ивана. Как бальзам на рану. Он еще больше проникся чувством величия и уважения к самому себе. Как будто угощал компанию за свой счет, а не за деньги сестры.