– Раз, два, три, четыре, пять, – посчитала, загибая пальчики. – А двенадцать – это сколько же будет?

Сдвинула брови-домики к переносице и подбоченилась. Посидела в таком виде несколько минут, размышляя как поступить. Пальчиков-то было всего десять. Двенадцатый баба Галя ей еще не показывала.

– Ай, ладно, посажу все! Чем больше, тем лучше, – она просияла, приняв решение. – Но, как же бобы вырастут, если их посадить рядом? Они же будут мешать друг другу… – снова нахмурилась. – Все ты, Светка, опять напутала!

Внимательно оглядела приусадебный участок карими глазками.

– Ай, и без твоих стоумов уже сама все знаю! – улыбнулась во все двадцать четыре зуба.

И вот, спустя миллион миллионов ямок, выкопанных рандомно по огороду, сто тысяч ведерок воды, три мозоли и, точно, семь потов, не утром и не днем, так как Пашка Косолапов с надувным баллоном через плечо пулей вылетел из ворот своего дома в сторону речки Малашки, а разрешают ему купаться только вечером, потому что, как говорит его мама, тетя Аня, «вода не прогрелась», кропотливый труд был закончен. Детское сердечко требовало награды, и она, в ворохе сомнений, рассказать ли наперво матери о своем подвиге или же последовать за соседом, выбрала второе. Наспех натянула на стопы резиновые сланцы и вприпрыжку отправилась догонять мальчишку.

– Подожди меня! – крикнула ему в спину. – Ты на речку? Можно мне с тобой?

Услышав оклик, мальчик притормозил. Подождал, пока она поравняется с ним. Недовольная мина на его конопатом лице немного расстроила, но, как его развеселить Ниночка прекрасно знала. Проще простого. Взять за руку и улыбнуться.

Пашке было девять. Это она тоже знала, но не знала, что нравилась ему до чертиков. Этот страшный секрет хранила вся улица. И, слава Богу, одни взрослые. Поэтому лишать себя удовольствия от ее общества он не стал. Временами болтушка выдавала такую несусветную чепуху, что он смеялся от души. Ну, как тут устоять? Ясно. Никак.

– Пошли, раз идешь, – ответил, вздыхая. – Только следить за тобой я не буду. В лягушатнике сиди. Там, где по колено, а то потонешь еще чего.

Она радостно улыбнулась, кивнула подбородком и взяла его за ладошку.

– Плавать-то еще не научилась? – мальчик улыбнулся в ответ.

– Нет, но по-собачьи умею. А ты?

– Я уже давно по-всякому умею, – гордо ответил он, выпятив грудь.

– И даже на глубине? – Нина искренне удивилась, округлив чуть раскосые глаза.

– Вот же глупышка, – Пашка рассмеялся. – Везде!

– А баллон тебе зачем тогда?

– Плавать конечно. Зачем же еще?

– Ааа…

– Бэ, тоже витамин.

– А покатаешь меня? – она без обиняков перешла к интересующему вопросу. Привлек ее внимание не сам Пашка, а то, что он нёс с собой.

– А если свалишься, мне тебя спасать что ли? – он цокнул языком. – Вот больше мне делать нечего.

– Не свалюсь, клянусь. Честно-честно, – она сложила ладошки в молитве, и приподняла бровки, сделав, по ее мнению, ангельское личико.

– Ну ладно, только один раз, – согласился мальчик ухмыляясь. – И в кустах, чтоб никто не увидел.

Они обогнули посевы тыквы и картофеля, спустились с пригорка к небольшой речушке, мелкой змейкой, огибающей небольшой кленовый лесок. У Малашки их поджидала неприятность в виде необычайного оживления.

– Гляньте, вся Советская тут собралась. Мы им сказали сюда не соваться. Самим места мало. Всю воду взбаламутили, – прошипел Пашка, снимая с себя надувную акулу.

В мутной воде барахтались по меньшей мере человек десять и столько же загорало на берегу.

– Эй, Юрка, – он признал одного из купающихся. – Ну, как водичка? Теплая?

– Да, давай к нам, – ответит тот, опрокинувшись на спину в воду.