Вынул из неё накопители и недолго думая, закинул себе в рот, получив 17 единиц энергии. Жиденько, конечно, но это и понятно. Они явно не используют накопители для расчётов с людьми. Их основное оружие – золото. Да и места особо не освободилось.

Дориан, кстати, на это ничего не сказал. Ну то, что я всё съел в одного, ни с кем не поделившись.

И да, я ему всё рассказал. Однако желания общаться с животными у него не возникло. Как он тогда сказал, ему и людей не всегда хочется слушать, на кой ему ещё выслушивать проблемы изменённых.

Прошло что-то около двадцати минут, прежде чем к нам привели бывшего капитана. Он уже пришёл в сознание, а потому передвигался на своих двоих. Правда, выглядел неважно. Видимо, слишком сильно Этьен приложил по голове.

Усадив его на табурет, я попросил лишних выйти. В каюте остались только мы четверо и пленник. Кроу встал у двери, дабы проследить, чтобы никто не подслушивал. Я сел напротив Армана. Дориан расположился в кресле капитана. Последним был Этьен. Он, увидев, как ведут куда-то соотечественника, последовал за ним, а после попросил разрешения присутствовать при допросе. Я был не против, так что теперь он сидел на ящике с золотом, перебирая монеты в руке.

– Как ваша головушка, сударь? Не болит? – участливо поинтересовался я.

– А что, дашь зелье исцеления? – ухмыльнулся он в ответ. Прекрасно понимая, что этому никогда не бывать. Но я смог поразить его.

– Да, только покажи, какое именно, – произнёс я, открыв недавно найденный ларец и протягивая его к нему с открытой крышкой.

Он внимательно посмотрел на ларец, потом на меня, но, не обнаружив подвоха, указал на тот, что был со значком змеи.

Было у меня опасение, что он захочет принять яд, а потому я взял флакон и со словами «сейчас приду» вышел на верхнюю палубу. Нашёл среди связанных матросов самого израненного и влил его бесцеремонно тому в рот.

Окружающий нас народ восторженно охнул. Раны мужчины, коих было немало, затянулись на глазах, а сам он стал выглядеть куда здоровее. Под поражёнными взорами я покинул палубу.

Вернувшись, достал аналогичный бутылёк и влил его в открытый рот Арману. Дождавшись, когда тому полегчает, я, вновь усевшись напротив, задал волнующие меня эти годы вопросы:

– Как вы создаёте свои эликсиры? Точнее, как вы передаёте скопленную в камнях боли энергию? Ну и, конечно же, где вы берёте эти самые «камни боли»?

Заметив, что он не совсем понимает, что я имею в виду, пояснил, о чём речь.

– Аа-а, вот как вы его называете. Интересное название.

– Ну, это я так его назвал. А как вы его зовёте?

– Альгезиум. Только не спрашивай, что это означает. Мне это неизвестно. Оно пошло ещё от предков.

– Альгезиум… Я мысленно покатал это слово на языке. Обратился к Ольке, но она также слышала данное название впервые.

– Где вы их берёте?

– Послушай, молодой человек. Мне всё равно не уйти отсюда живым, так зачем тратить время на ответы на ваши вопросы?

– Быстрая смерть вполне себе хорошая награда.

– Пытки мне не страшны, мальчик. Этим можешь и не пугать.

– Понимаю. Только вы не учитываете того, что эта боль может продолжаться десятками лет. Когда вы попадёте в застенки ордена, мы вам так просто умереть не дадим. У дознавателя всегда при себе «Вита» высшего уровня. Помереть от ран или кровопотери вам не грозит. Откусите себе язык, мы вырастим вам новый. Поверьте, и не таких обламывали.

Он склонил голову набок, словно впервые меня видит. Все остальные тоже были ошеломлены моими словами. По всей вероятности, они имели иное представление об ордене «Искателей истины». Лишь Дориан улыбнулся уголком губ.