Леди Асгат то бледнела, то краснела от переполнявших ее эмоций, но героически сдерживала себя. Илкер, тщательно укладывающая ей волосы, – локон к локону – огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, и фрейлина будет вымещать испорченное настроение на слугах. А прежде всего на Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.

Вздохом девушка невольно привлекла внимание Эолин.

– У тебя новая горничная? – поинтересовалась принцесса.

– Да, – леди Асгат перевела дух – наконец-то разговор перешел на безопасную тему. – Она великолепно делает прически, – сказала и осеклась – принцесса вполне могла пройтись по поводу ее волос.

Но Эолин вместо этого поднялась с кресла и стала подходить ближе, всматриваясь в лицо Илкер, затем прошептала потрясенно:

– Леди Лаксме, это ведь вы? Что вы здесь делаете?

Илкер вздрогнула и, вытаращив глаза, уставилась на принцессу. Та не могла ее узнать. Они никогда раньше не виделись. Может, это такая шутка?

– Леди Лаксме, не молчите! – между тем воскликнула принцесса и, не обращая внимания на Асгат, схватила за руку горничную и потянула к себе. Потом взяла ее ладони в свои. – Я же не ошиблась? Вы леди Лаксме? Дочь графа Меара?

Илкер, еле дыша, поспешила объяснить.

– Мои родители умерли. Меара давно нам не принадлежит.

– От этого ты не перестала быть леди, дорогая! – горячо возразила Эолин. – Моя мать почти двадцать лет скрывалась в Лейне, несколько лет даже в деревне жила, сама себе на стол накрывала. От этого она не перестала быть королевой. Что ты делаешь здесь, в этой комнате, в этом платье? Почему ты не пришла ко мне, чтобы стать моей фрейлиной?

– Ваше высочество, – пролепетала Илкер, – я не всегда могу купить себе даже простенькое платье. Быть вашей фрейлиной – для меня совершенно невозможно!

– Постой, но у тебя ведь тетя жива? Разве она не замужем за главой гильдии ювелиров? Мне кажется, они не бедствуют!

Мысли Илкер метались в голове. Откуда, откуда она всё знает?

– Я благодарна тете за то, что она содержит моего брата. Но сама достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться, – голос ее дрожал. Она боялась вообразить, чем закончится это представление.

– Я вспомнила! – вдруг торжественно произнесла Эолин. – Это ведь тебя примерно месяц назад хотели выдать замуж за какого-то ремесленника. Мясника, что ли? Ты поэтому ушла из дома? Потому что не хотела за него замуж выходить? Подумала, что лучше горничной, чем за этого урода, да? – Илкер судорожно кивнула. – Вот что, моя дорогая, – принцесса еще крепче сжала ладони девушки. – Пока моя мать – королева, я не позволю, чтобы с тобой творилась такая несправедливость. Мы очень хорошо помним графа Меару. Если бы таких людей было больше, мы избежали бы многих бед. Поэтому отныне… Прямо сейчас ты становишься моей фрейлиной. Мы не смогли вовремя оказать помощь твоему отцу, так пусть хотя бы ты почувствуешь нашу благодарность. Идем! – она решительно потащила за собой Илкер, не обращая внимания на других горничных и леди Асгат, в немом изумлении наблюдавших за этой сценой.

…Эолин шла по галерее, Илкер покорно следовала за ней, не понимая, чего от нее хотят. Так они пришли в покои принцессы, где ее высочество упала в кресло и зашлась таким хохотом, что горничной показалось, будто у нее истерика. Она молча стояла рядом, ожидая, что будет дальше.

– Илкер, ну что же ты не смеешься? По-моему, это было великолепно! – воскликнула Эолин, осторожно вытирая выступившие от смеха слезы.

– Да, конечно, – покорно согласилась девушка.

– Сейчас придет дворецкий и подберет тебе какие-нибудь комнаты. Можешь пока сесть.