Упитанный кабан прижал пузом толстую свинью к раковине, а сам пристроился к ней сзади. Когда створка раскрылась, открыв эту потрясающую картину, достойную пера фламандского художника, он повернул свою лоснящуюся физиономию и стрельнул в мою сторону заплывшими глазками.

– Не мешайте, и закройте, пожалуйста, дверь!

Ничего себе, еще и пожалуйста! Я мило улыбнулась.

– Вы доставляете неудобства пассажирам. Освободите туалетную комнату, она для этого не предназначена, да и негигиенично!

Кабан взмолился.

– Да дай же закончить, дура, закрой дверь!

Однако я крепко держала створку, и он никак не мог захлопнуть ее. Шум привлек внимание некоторых особо чутких пассажиров.

В этот миг подскочил Женя со своим смартфоном, включил видеокамеру и навел ее на открытый дверной проем.

– О, ребята, какая сцена! Сегодня я, кажется, соберу миллион лайков в Ютубе.

Сладкая жирная парочка мгновенно распалась. Натягивая на себя причиндалы, они, красные как раки, кинулись к своим креслам. Остальные пассажиры ничего не поняли.

Я в изнеможении, словно не у дебильных пассажиров, а у меня только что был подобный акт, оперлась плечом о перегородку.

– Ф-фух, Женька, ты просто бог!.. Сил моих больше нет, мы прилетим сегодня когда-нибудь или нет?!..

Однако этот рейс был в самом деле богат на неприятные события, и меня ждало еще одно испытание. Надо сказать, что я подменяла Ясенева, а Глебова, когда ему надо было отлучиться из кабины, подменяла Началова. В этот раз Рите тоже достались проблемы, и когда Глебову понадобилось отлучиться из кабины, она была крепко занята сервировкой обеда для раскапризничавшегося словно младенец пассажира бизнес-класса, поэтому подменять Глебова в кабину пилотов направила меня вместо себя.

– Давай, Шакурова, вперед, тебе там все привычно, не в первый раз, как говорится!

Я буквально вся задрожала, как молодая березка на резком ветру. Невероятно, в это не верилось, но мне, наконец, выпал случай побыть несколько минут наедине с Ясеневым!

О, боже, сколько же я ждала этого счастливого мгновения, какие только картины себе ни рисовала по ночам, вплоть до откровенно эротических и даже, простите, неприличных сцен, и вот удача вдруг повернулась ко мне лицом. Дорогая Фортуна, благодарю тебя, милая, мне смертельно надоело постоянно видеть лишь одну твою красивую голую задницу!

– Сиди смирно, Шакурова, ничего не трогай, молчи и следи за приборами, – напутствовал меня Глебов перед тем, как выйти из кабины, а затем как-то обеспокоенно потер грудь. – Что-то устал я сегодня, странно, вроде бы никаких заморочек особых не было. Если посидишь полчасика, я буду тебе очень благодарен.

О, милый мой человечище! Я готова была прыгать от счастья и радостно хлопать в ладоши, словно пятилетняя девочка, только что узнавшая, что в зоопарке, куда ее сейчас повели, будут, оказывается, не только антилопы и верблюды, но еще слон, жираф и бегемот.

– Конечно, посижу! Вы не волнуйтесь, Анатолий Алексеевич, я буду вести себя хорошо. Так что смело можете отдыхать, хоть час, хоть два!

– Час – это много, а минут сорок, пожалуй. Поболтаю с девочками, выпью свою чудодейственную таблетку, раньше она всегда помогала.

Мне захотелось обнять его как отца и расцеловать в обе щеки. Он уловил мое внутреннее движение и тепло пожал руку.

Глебов вышел, я заняла его кресло, надела на голову наушники и осмотрелась. Многие приборы были мне знакомы благодаря настойчивым урокам командира (зачем ему это было надо?). По крайней мере, никакого страха и дискомфорта они не вызывали. Я вполне была способна понять, что полет проходит в штатном режиме, все бортовые системы работают нормально.