Дворик, где мы сидели, со всех сторон оплели вьюны. В Дашкенте такой дизайн неприемлем, слишком много вьющегося и выпуклого, а имперцам, наоборот, нравилось. Поглядывая на всё это безобразие, я невольно задумалась, а как выгляжу я в глазах одного конкретного имперца. Кажусь ли я ему такой же странной, какой мне кажется его страна. Кажусь ли я ему.. привлекательной?

С силой вцепившись в пирожок с капустой, постаралась скрыть волнение. Вот еще!

Положение спас Драгомир.

– Значит, ты знаешь не только имперский?

– Да, всё так, – сфокусировалась на разговоре. – Знаю пять современных языков и один древний.

– Такое возможно? – подавился он.

– Элиза Кравец, член ассоциации свободных переводчиков Дашкента. Помогу вам в организации торговых и политических встреч!

Я шутливо протянула руку и не ожидала следующей реакции. Драгомир резко прищурился, схватил за запястья и потянул через стол. Прижатая к краю стола, всё, что я могла, это смотреть прямо в небесно-голубые глаза "следователя".

– Значит, ты переводчица? – начал он допрос. – Причем довольно талантливая. Предположу, в Дашкенте ты была нарасхват.

Сглотнула, понимая, что наговорила лишнего.

– По какой причине переводчица бросила работу и сбежала в соседнюю страну?

Молча подергала руку.

– Тебя преследуют? У тебя проблемы с законом? – не унимался Драгомир.

– Нет у меня никаких проблем! – с силой выдернула руку и отодвинулась на краешек стула.

Гнев клокотал глубоко внутри. Ровно до тех пор, пока я не взглянула на Драгомира. Каким же расстроенным он выглядел. Ни тени улыбки. В последние дни казалось, мы стали близки, физически, не духовно. На самом же деле между нами была целая пропасть.

Уличные часы на почтовом здании пробили трижды. Вспомнилась церемония с колоколом и забота Драгомира после. Именно в этот момент я подумала, а почему нет? Сама ведь хотела инициативы. Получай!

Сегодня вечером мы расстанемся – других вариантов нет. Драгомир не вспомнит беглую туристку, а я не вспомню бравого командира. Можно потратить оставшиеся крупицы времени на споры и недомолвки, а можно просто хорошо провести время.

Будто нет никаких преград.

Будто нет никакой войны.

Будто двое людей вдруг решили познакомиться поближе.

Сложив ногу на ногу, как это делала госпожа Лидия, я без страха начала разговор.

– Когда я родилась, мама подарила отцу чертеж музыкальной шкатулки. – Драгомир сдвинул бровь, но мою внезапно явившуюся откровенность не прервал. – В то время они были штучной вещью. Мама разработала идеальный вариант с приятной мелодией и бесперебойно работающим механизмом. Иногда отец включал ее ночью. Скучал по своей любви.

– А твоя мама…

– Она бросила нас, когда мне был год. Может, как раз у нее были проблемы с законом, никогда не рассматривала эту версию. Всегда представляла ее в плохом свете.

– Наверное, она была вынуждена так поступить. – Драгомир утешал, а я была не против.

Держась за руку, как влюбленные подростки, мы двигались по брусчатой набережной.

– Значит, ты выросла с отцом? – Драгомир потянул в сторону.

– Ага. Он не одобрял моей страсти к языкам, но изменить ничего не мог.

– По мне, это здорово. Знание языков – практичный, полезный и востребованный навык!

"Не то, что магия приручения", – читалась мысль.

В спину подуло холодом, я обернулась. За нами шумела река.

Наживка заходила в город и петляла внутри, будто некий художник почеркался на карте города синим карандашом. Обилие набережных делало воздух в городе влажным и чистым, с запахом не то травы, не то рыбы. Последней на местных рынках было много. Бородатые рыбаки чинно сидели за прилавками и без лишних слов продавали свой товар. Впервые я видела таких молчаливых продавцов. Они ничего не рекомендовали, не расхваливали. Всю работу выполняла сама рыба, блестящая и ароматная, пятнистая и полосатая, с головами и без.