Передо мной стоял человек, по внешности которого я бы никогда не сказала, что он принадлежит к зажиточному классу. Более того, он настолько не был похож на богатого человека, что это сразу вызвало у меня интерес.

Ко мне редко обращались люди бедные. И лишь тогда, когда совсем, что называется, нужда припрет. Но в основном мои клиенты – люди, для которых двести долларов в день (а у меня именно такая ставка) – не деньги.

– Вениамин Зеленин, – протянул он мне руку через порог, но из суеверия сразу же спрятал ее за спину.

– Татьяна Иванова, – ответила я с улыбкой, поскольку мужичок показался мне забавным. – Проходите.

Вениамин снял у порога ботинки и поискал глазами тапочки. Нет, он совершенно не походил на традиционного клиента.

Я подала ему свои старые тапочки, в которых он сразу же стал похож на холостяка со стажем, трогательного и беззащитного. Для полноты образа ему не хватало только газеты с кроссвордом в руках.

Я пригласила его в комнату и усадила в глубокое мягкое кресло. Но он и в нем умудрился выглядеть неуверенно. Сел на самый край, положив руки на колени.

– Сколько в моем распоряжении времени? – спросил он, посмотрев на часы, и этим еще больше расположил меня к себе. Люди, умеющие ценить чужое время, – редкость в наши дни.

– С этой минуты я работаю на вас, – ответила я ему, и он приободрился. Уселся поудобнее, откинулся на спинку кресла и приготовился к долгому разговору.

Как обычно, я включила диктофон, на который он покосился с недоверием, но ничего не сказал.

– Расскажите немного о себе, – попросила я, чтобы понять, с кем имею дело.

– Да-да…

Вениамин передохнул и сосредоточился. Эта небольшая пауза позволила мне как следует его рассмотреть.

Около сорока, довольно симпатичный брюнет, одет недорого, но со вкусом, хотя и немного неряшливо. Средний палец правой руки с характерным желтым пятном заядлого курильщика.

– Можете курить, – предложила я и поставила перед ним пепельницу.

– Спасибо, – кивнул он головой и достал из сумки сигареты и зажигалку.

Сумка у него была из натуральной кожи, каких я не видела в продаже у нас. Я привезла себе похожую из Америки, заплатив за нее бешеные деньги.

Глубоко затянувшись дешевой сигаретой, Вениамин приступил к рассказу.

– Я веду довольно необычный образ жизни… Дело в том, что я цирковой режиссер…

«Вот оно что, – подумала я, – наградил же бог профессией». Я уже начала голову ломать – к какой категории граждан отнести моего посетителя. Можно было перебирать профессии до вечера, но эту не вспомнить.

– Редкая профессия, – ответила я с самым невозмутимым видом.

Профессия действительно была редкой. А для меня еще и загадочной. Мы много слышим о кинорежиссерах, чуть меньше – о режиссерах театра, но про режиссеров цирка почему-то не слышим никогда. Я, например, в жизни не видела цирковой афиши, на которой бы крупными буквами было написано: «Программа поставлена режиссером таким-то». То ли это не принято в цирке, то ли по какой другой причине, но цирковые режиссеры для большинства публики как бы и не существуют. И я до сих пор не знаю, кто ставил номера Никулину или Енгибарову. Или они сами репетировали их перед зеркалом.

– Я много езжу и иногда неплохо зарабатываю. Хотя по нынешним меркам не так много… – продолжил Вениамин.

– А жена у вас тоже в цирке работает? – уточнила я, чтобы до конца представлять себе картину.

– Ну что вы, – впервые улыбнулся мой новый знакомый, – Светлана – искусствовед и в настоящее время не работает, то есть нигде не состоит на службе. Иногда в газетах появляются ее статьи…

– Она моложе вас? – поинтересовалась я, поскольку в его голосе мне послышалась та доля умиления, с которой стареющие мужчины обычно говорят о своих молодых подругах.