После ужина господа устроились в музыкальной гостиной, отпустив слуг. Эйва спустилась вниз в кухню и застала презабавную картину – с одной стороны стояла Яци, грозная и воинственная, а с другой домашние слуги дома, “возглавляемые” двумя незнакомцами.

— Что происходит? – спросила Эйва. За ней в кухню спустились Юллин и Янра.

— Они тут хозяйничать решили, – зашипела Яци, тыкая в сторону слуг огроменным ножом.

— Серьёзно? – и кажется у горничной сейчас нервы сдадут. — Я хочу есть, мне завтра вставать ни свет ни заря, а ты хочешь, чтобы я без ужина осталась?

И Эйва решительно пошла в сторону поварихи, которая заслоняла собой приготовленную для прислуги еду.

— Эйва, я не шучу!

— Да и не надо, мне и смеяться не хочется. Мне нужно поесть, потом смочь уснуть, потом смочь встать, а дальше дорога в целый день и ты прекрасно знаешь, что нихра твоя любимая проведёт её в голоде, чтобы фигуру свою сберечь, – и Эйва отодвинула опешившую Яци, положила себе еды, после чего села за стол. — Хватит людей стращать, злюка. Еду портишь злостью.

Повариха фыркнула, но тем не менее стала накрывать на стол, а слуги расселись всё-таки по своим местам и приступили к трапезе.

Уже под самый конец ужина в проёме возник щуплый мальчишка в форме королевского кавалерийского полка.

— Доброго вам, – поздоровался он. — У меня послание к его светлости герцогу Шелрану.

Эйва, которая уже почти доела, встала, опережая светловолосого мужчину.

— Давай, дружок, – протянула она ему руку.

— Поздно из столицы, случилось чего? – спросила Яци.

— Я был в доме Шелранов, в Ласце, а там сказали, что герцог здесь, – ответил посланник, когда Эйва с письмом отправилась наверх.

— Ого-го, – воскликнула повариха и усадила юношу за стол. — Садись, мальчик, поесть. Помотало тебя сегодня.

В гостиной на рояле тихо играла Лана, как ни странно была совершенно спокойная и тихая, сама на себя непохожая. Вдовствующая графиня Сэнори что-то рассказывала остальным. Шэйли сидела рядом с Ианом на диване, напротив герцог с сестрой.

— Простите, ваша светлость, – окликнула его Эйва.

Верон кивнул, встал и подошёл к ней.

— Послание доставили только что, – она отдала хозяину свёрнутый и запечатанный листок гербовой бумаги.

Он взял, пробежал глазами и нахмурился.

— Что там? – спросил Иан, кажется Эйва видела, что у него глаза загорелись надеждой, что может дело касается его и он сможет со спокойной душой отсюда удрать.

— Первый священнослужитель большого единого храма заболел, – ответил герцог. — Свадьбу второго наследника откладывают на неделю.

— Что? – кажется пискнула Лана, но горничная точно знала, что сейчас герцогиня в этой комнате самый счастливый человек.

— Священнослужитель заболел и они теперь ждут его выздоровления, – пояснил Верон спокойно, отдавая ей бумагу.

— Да он помер небось, – фыркнула Ланира, забирая у супруга послание. — Ему сто лет не меньше. Какой смысл ждать его выздоровления?

— Значит пошлют за тем, что в северном храме, – предположил Иан.

— Скорее всего, – кивнул Верон. — Но ждать всё равно неделю. Не вижу смысла возвращаться в город, так что подождём здесь.

— Мы остаёмся? – переспросила Лана, а Верон обернулся на Эйву и кивнул ей.

— Сообщи, пожалуйста, остальным.

И сейчас в комнате стало ещё на одного счастливого человека больше – госпожа Ниилла радостно захлопала в ладоши, радуясь известию.

Впрочем Эйва тоже была рада. Она поклонилась и ушла вниз.

— Что? – спросила Яци, когда служанка спустилась.

— Никуда не едем, неделю ждём здесь.

После ужина Эйва вышла во внутренний двор, тот что был у задней, служебной части дома. Там сидели слуги-незнакомцы. Мужчины крутили самокрутки и тихо разговаривали.