Дверь открыла раскрасневшаяся Савельевна, глаза у нее горели, щёки алели.

– Аль разболелось чего у Трофимыча, почто убежали так скоро? – недоумевала соседка.

– Ой, разболелось соседушка, разболелось! – еле сдерживая радостный смех, выговорила Савельевна. Она оглядывалась краем глаз в спальню, где в нетерпении бил копытом конь Трофимыч.

– Возьми деньги и ведро, я продала ваш товар, что добру пропадать, – соседка сочувствующе смотрела на Савельевну.

– Деньги себе оставь, не до них пока, спасибо, что ведро принесла.

«Совсем видать дело плохо у него, – думала соседка. – В постели лежит, встать не может. Даже деньги не взяли за редиску, эх, жалко Савельевну, вдовой скоро станет.»

Вдовья жизнь она нелегкая, по себе знает соседка.

А Трофимыч с Савельевной бурно радовались жизни. Радость-то какая, ведь они уже лет двадцать не знали страсти, жили по привычке, думая только о самом необходимом. Тащили воз забот и хлопот всю жизнь, когда оглянулись, оказалось, что молодость пролетела. Любовь и желания угасли, оставив лишь привычку и общих детей и внуков. Потом начались болезни, давление то падало, то повышалось. Голова болела, спину ломило, сон приходил через раз, а то и мог, как привередливый гость, заглядывать раз в неделю. Лекарства заняли полки в холодильнике, горой лежали на столе.

День начинался с игры в «дохтура», они с утра мерили давление. Оно, конечно же, с утра было низкое, всю ночь не двигались, да и с утра еле ноги передвигали.

– Низковато будет, и голова побаливает, нужно таблетки выпить.

– Обязательно нужно, давай вон тех, желтеньких!

Через час после принятия лекарств снова замеры, уже давление выше среднего, поднялось, конечно, от таблеток-то.

– Высоковато давление, нужно снизить, давай вон тех, зелененьких таблеток.

– Давай по две штучки, чтобы наверняка!

– Давай!

И так весь день, несчастный организм напичканный таблетками лишь устало вздыхал, деваться ему было некуда.

А тут такое произошло с чего-то вдруг, они и сами не поняли, как в них заиграло ретивое. Жили они и не видели, оказывается, что жизнь продолжается, пока живы. Морщины и согнутая спина не признак старости, а всего лишь состояние кожи и мышц. Чтобы быть молодыми, может просто не нужно так часто в паспорт заглядывать.

Амур елозил голым задом по кровельному железу, расстроенные нервы шалили и прибавили седины в волосах. Его чуть не лишили премии за деда с бабкой, система слежения сработала на «отлично». Крепкие ребята из Службы Экономической Безопасности ждали его у ворот небесной канцелярии. Бухгалтер быстро вычислил какой урон он нанёс их организации тем, что потратил стрелы не по назначению. Сумма была приличная, могли и наказать серьезно, лишить премии на весь квартал.

– Ты понимаешь, что ты натворил? Если будешь подходить так безответственно к работе, ты разоришь нас! – возмущалась калькуляторная душа, поправляя нимб.

– Больше не повторится, честное Купидонское! – Амур жалобно заглядывал в глаза начальнику.

– Ох, и работничек! – закатывал глаза тот.

Ему повезло, начальство было в хорошем расположении духа, дело спустили на тормозах. Помогло, конечно, и то, что секретарша шефа получила от него коробку конфет и флакончик духов.

– Ой, прямо и не знаю, как тебе помочь, – ломалась она, убирая взятку под стол.

Амуру было всё равно как. Он свечку не держал, и не хотел бы держать! Лучше от них подальше держаться, целее будешь!

Могло быть гораздо хуже, снабжение было на очень низком уровне. Стрелы выдавались со склада строго по назначению и под роспись. Со страстью и с бабочками в животе на базе было туго. И пожаловаться некому, в отделе снабжения жена шефа главная. Сидит, кресло занимает, вовремя ничего не завозит, только ноготочки себе точит весь день. Молодую, уже по счету третью, супругу, шеф прикрывает, за ее недоделки в работе отдуваются нижестоящие. Он ее если и наказывает, то, скорее всего только дома, шлепком по мягкому месту.