И вот однажды я нашла выход, оставив первую метку на ковре. Я ликовала, подо мной ничего не было, вся лужа впиталась в толстый слой ковровой шерсти под обеденным столом. Доброе слово и кошке приятно. А мне-то как было приятно ожидать своего кумира на сухом паркетном полу коридора. «Черри, умница», – он чмокнул меня в мордашку, потрепал за ухом, погладил по спине. Право слово, я опять чуть не сделала лужу.

Весь день я была мадам Баттерфляй. Я порхала по комнатам, валялась на диване в детской, смотрела в окно на бегущие автомобили. Но когда под вечер я заглянула под стол в зале, учуяв терпкий запах собственной диверсии, я приобрела жизненный опыт. Лужа не высохла! Путь к разоблачению сократился, однако, в запасе было еще два преимущества, рассчитанных на несовершенстве человеческих органов чувств: на цветном ковре мокрое пятно было незаметным, и запах низко стелился тонким облачком дешевого «Шипра».

Вечером к нам пришли соседи. Семейная пара: Настюша и Санечка. Мне они нравились. Тем более, что с Настюшей мы совпадали по цветовой гамме. Её длинные пышные вишневые волосы были предметом гордости Санечки. Соседи были еще до меня и посещали нашу квартиру одинаково продолжительно независимо от статуса дня – праздничный был день или нет. Санечка претендовал на звание лучшего имитатора. Он просто неподражаемо басил голосом ротвейлера Шерифа. В первый раз его лай был настолько сексуально агрессивным, что я от неожиданности присела, защитив паркетом пола свою невинность. Представьте мою реакцию. Совершенно доверчивая, гостеприимная сучка встретила гостей на входе. Отвернулась, чтобы проводить в зал. И вдруг в пространство квартиры врывается сочный звуковой ряд Шерифа. Всех искренне

развеселила моя реакция. Я тоже неудержимо развеселилась. Запрыгала, отталкиваясь одновременно четырьмя лапами, копируя старт американского истребителя. Забегала, нарезая круги по треугольнику рациональности. Перепланировка в квартире, выполненная без согласования, расширила степень свободы для дикого бега. Вечерами мы с маленькой копией хозяина – Сережей-младшим гоняли по гипотенузе из зала в кухню через арку, из кухни по укороченному катету в прихожую. Прямой угол поворота вносил свою пикантность. Мои когти не имели тормозов, и я каждый раз на скорости врезалась в обувную тумбу прихожей. У меня были какие-то доли секунды, чтобы уцепиться передними лапами за овальный коврик в прихожей и рвануть от погони по длинному коридору до широкой арки зала. В этой гонке я всегда проигрывала, обнаружив преследователя перед собой. В процессе её я не могла рационально мыслить. Меня гнал какой-то необузданный инстинкт. За мной гнались – я уносила лапы. И элементарное изменение движения преследователя на противоположное сразу выводило меня за пределы биовида Ноmо Sаpiens на шесток низшей ступени развития. Сын хозяина ликовал, захватив мои изящно скроенные замшевые ушки в мертвую хватку, превратив их в смятые лоскуты. Короткой подсечкой обеих передних лап он укладывал меня на пол, как глупую овцу на закланье. Я вырывалась и рычала, пытаясь сымитировать укус руки наследника. Освободившиеся от захвата уши фиксировали недовольство хозяина. И в этот раз мы тоже получили хозяйское замечание. Тон предупреждения был пока окрашен в цвет желтой штрафной карточки.

Обеденный стол в зале был накрыт. Все стали рассаживаться по своим местам. На мое место ближе к стулу хозяина были поставлены два табурета из кухни. На один из них грузно плюхнулся Санечка. Его нога на секунду зависла над влажностью покрова и стремительно опустилась в самый его эпицентр. С каждым глотком шампанского приближался мой выход на арену общего внимания.