Затем раздался телефонный звонок.

– Квартира Инютиных? – спросил тревожный женский голос.

– Да, – настороженно ответил он.

– Мы хотим сообщить вам…

После последних слов трубка выскользнула из рук Севы как расплавленное сливочное масло. Левой рукой держась за стену, правой схватившись за голову, он заплакал. Севе казалось, что мир вокруг него распался на тысячи мелких осколков, каждый из которых отражал боль и утрату.

***

Смоленское кладбище. Сева взглянул на желтые хризантемы, которые принёс. Они казались такими яркими на фоне сырой земли.

Священник сложил требник в портфель и подошел к Севе:

– Иногда жизнь преподносит нам испытания, которые мы не в силах понять. Мы можем только принять их и помнить о тех, кто ушел.

– Я просто не знаю, как жить дальше без нее, – произнес Сева, и слезы потекли по его щекам.

Священник кивнул, понимая, что слова утешения не всегда могут помочь.

– Ваша любовь к ней будет жить в вашем сердце. И хотя ее нет рядом, она всегда будет частью вас.

Сева закрыл глаза, представляя, как Лиза улыбается, как они вместе смеются и делятся мечтами. В этот момент он почувствовал, что не всё потеряно, что память о ней будет согревать его душу.

Жизнь в три года полна смеха, где все мечты сбываются или забываются. Кажется, что можно всё! Взрослые в этом возрасте – волшебники и лучшие люди на Земле. Так хочется тоже поскорее стать большой.

Нюрка сидит на краю своего крошечного мира – за клумбой сочных гладиолусов, которые как башни волшебного замка тянутся за ее спиной к небесам. Тихонечко, не привлекая лишнего внимания, оттирает гудрон с ботиночка. А ведь он, когда надевала утром перед улицей, был совсем новенький и блестел.

– Эй, мелкая, и чаго ты, горемыка, притихла? – кричит в окошко бабуля, как мудрая сова, почуяв неладное. – Пади нагре′шила, а я ни сном ни духом тут… Ой, и сведешь меня в могилу, ей-богу!

– Бабуль, я щас! А что есть вкусненького? – знает, плутовка, что старушке будет приятно накормить внучку, и тянет время.

– Пышки твои любимые поспели, айда домой! – выкрикнула уже из середины кухни бабуля, проверяя очередную партию на сковороде – отвлекающий маневр удался.

Знаешь, есть такие старушки, у которых, даже когда не улыбаются, глаза добрые. А лицо наполнено счастьем и каким-то светом изнутри. Там хранится целая вселенная, полная безоблачного неба и тайны, которую ребенку никак не разгадать.

Нюрка тоже умеет так красиво щуриться, глядя на ласковое осеннее солнце. Жизнерадостная и активная девочка-егоза, одним словом. Или заноза, для тишины и порядка в доме неудобная. И гре′шит, несмотря на вздохи бабули, на каждом шагу.

Однажды в той самой клумбе так промокла под дождем, что болела неделю. Ключ от дома искала. Уже на шею прицепили с веревкой, а все равно посеяла. И возраст здесь ни при чем, все повторяется и в шесть лет, и в десять. Поэтому двери квартиры, в которой живут бабуля, сама девочка и мама Нюрки, запираются только на ночь. Даже если днем нет никого дома, всегда открыто.

Если белые гольфики и новые сандалики – так эта красота на полчаса максимум. И так обидно, ведь не специально она лямку оторвала, запнулась и колено рассекла. Гольфики цвета земли и крови. Вот он – стандартный прикид непоседы.

Нюрка почти не помнит свои колени без болячек. Каждый вечер процедура промывания фурацилином и визг, как будто ее режут. И хочется чесаться без конца, когда раны заживают.

Зимой получше – одежда все-таки, большую часть тела защищает. Однако никто не мешает ей коньком руку порезать или губу.

– Я больше не буду, бабулечка, любименькая, не рассказывай маме, а?