– Уже утро? Пора завтракать? Идём гулять? – вопросы сыпались из него, как из рога изобилия.

– Да успокойся ты, – усмехнулся я, – ещё вся ночь впереди.

– А-а-а, – протянул он и, тяжело вздохнув, понуро опустил голову и поплёлся в наши апартаменты. Я пошёл следом.

Вот что значит молодость! Едва его голова коснулась кровати, он тотчас опять уснул. А я ещё какое-то время рассматривал замысловатые рисунки на обоях до тех пор, пока они не начали двоиться в глазах и я не уснул…

Каждый сотрудник отдела и правда знал о моём новом звании. Видели бы вы, как они встречали меня. Словно национального героя, не меньше. Нет, ну а что вы хотели? Покажите мне ещё хоть одну русскую служебную собаку, получившую значок специального агента техасской полиции? Уверен, я один такой. Поздравления посыпались ещё на улице. Стоило только нам выйти из машины и подойти ко входу в отдел, как несколько наших коллег, гробивших здоровье на ступеньках, тотчас отправили свои пагубные привычки в урну и давай трепать меня за уши. К подобному проявлению человеческой признательности я уже давно привык, и всё же оно меня раздражало. Думаю, вы бы испытывали то же самое, если бы при встрече ваши знакомые, например, ерошили ваши волосы, как делают любящие родители. Елисеев вот уже далеко не мальчик, но Анна Михайловна до сих пор так делает, когда встречает его. А я же вижу, что его это бесит. Он возмущается, а той – хоть бы хны. Она как трепала его кудри, так и треплет. Правда, когда так делает Александра, Макс млеет, словно муха на солнышке. Вообще я заметил, от неё он готов терпеть то, чего не терпит от других. Наверно, это ещё один верный признак большой любви.

– Трисоныч, ну ты красава! – восхищённо воскликнул один из сотрудников, он присел передо мной, схватил мою лапу и давай её трясти, как оголтелый. – Признайся честно, что такого ты сказал тому быку, что он аж убежал в стойло?

После его слов все дружно рассмеялись.

Ага, держи карман шире. Сейчас я перескажу тебе во всех подробностях тот разговор. Я нисколько не удивился, что моя слава докатилась и до нашей страны. То родео, во время которого я спас ковбоя от чокнутого быка по кличке Хай Стик и получил значок, показали все телекомпании мира. По крайней мере, так сказал Арни[4]. В данном случае мои «ав» и «у-у-у» не подходили, и я оставил вопрос коллеги без ответа.

– Мы всем отделом смотрели тебя на ютьюбе, – озвучил мои мысли другой сотрудник. – Молодец, пёсель, ты настоящий герой. – Он потрепал меня по холке. – Мы гордимся тобой.

– Ладно, мужики, хорош его нахваливать, а то ещё зазнается, а мне с ним работать, – вмешался в разговор Елисеев, и все снова дружно рассмеялись.

Не понимаю, вот зачем говорить обо мне подобные гадости? Ведь знает же, что мне это не грозит. Или так, лишь бы ляпнуть? Я тяжело вздохнул и недовольно посмотрел на него исподлобья.

– Прости, дружище, – тут же извинился Макс, – это я так, шутки ради.

Юморист, однако! Хоть я и был возмущён до корней своей шерсти, но всё же не обиделся. Вы же знаете, я не из обидчивых. Больше всего я уважаю Елисеева за то, что даже перед коллегами он не стесняется попросить у меня прощения. И тем не менее я не стал распинаться и вместо традиционного «ав» лишь молча кивнул.

– Ну и отлично, – улыбнулся Елисеев. – Ладно, пойдём.

Мы направились в отдел, и, пока добирались до кабинета, каждый встречающийся нам на пути сотрудник жал мне лапу. Вы даже представить не можете, до чего утомительно выслушивать комплименты. От всей похвалы, сыпавшейся в мой адрес, даже стало не по себе.

Я вспомнил, как мой последний подопечный, Андрей Максимович, отец Елисеева, рассказывал про одного начальника. Тот жить не мог без похвалы и не терпел даже малейшей критики в свой адрес. От подчинённых он хотел слышать только приятные вещи. А если всё же находился смельчак, который докладывал ему всё без прикрас, его тут же увольняли. Я ещё тогда подумал: «И на фига такой начальник, если он не знает правды? Неужели его не тошнит от лицемерия и бесконечного вранья». Только в отличие от него комплименты в мой адрес были не лестью, а искренней похвалой. Я в этом не сомневался, потому как фальшь чую за версту. Да и не умеют люди нам льстить. Если человек не любит животных, он никогда не будет нахваливать их.