– А вы… – начал Альфред.

– Мы же договорились! – перебил его Сидоров.

– Не понял.

– Мы договорились на «ты».

– А… ну да. А ты почему так одет? И бороду сбрил. Почему? У тебя праздник?

– В гости собираюсь. Не идти же в этом! – Сидоров указал на кучу тряпья. – Неудобно идти в гости небритым и в повседневной одежде.

– В гости? Так может, мои туфли наденете… наденешь?

– Твои? – Сидоров с сомнением посмотрел на покрытые пылью и рыжими пятнами глины, модельные туфельки Альфреда, – Вряд ли. У тебя какой размер?

– Сорок первый. Они, правда, грязные, но я почищу.

– Не пойдёт, я сорок третий ношу. Ладно, ничего, скоро народ подтягиваться начнёт, что-нибудь отыщется… Кстати, – Сидоров приподнял манжет сорочки и взглянул на ручные часы. Альфред не разглядел марку, но по блеснувшему золотом браслету и такому же корпусу можно было предположить, что это не тайваньская штамповка, явно дорогой хронометр, – кстати, кое-кто из моих бомжиков, наверняка, уже пришёл домой. Надо Окрошку озадачить. Эй, Окрошка! – Сидоров стукнул кулаком по стене.

– А верхняя одежда? – спросил Альфред. – Пальто или куртка?

– Пальто у меня есть.

– А откуда это всё? – недоумевал Альфред.

– Из прежней жизни.

– Так, может быть, у вас и паспорт есть?

– У тебя, – поправил Альфреда Сидоров, – паспорт у меня тоже имеется, но он просроченный, вернее, старого образца. Теперь паспорта другие, как ты знаешь. Ну да ладно. В гости же собрался. Частный, так сказать, визит. Не в государственное учреждение.

В дверь поскреблись.

– Заходи, Окрошка. У меня для тебя поручение имеется.

– Внимаю, Ляксеич… О, блин! – Окрошка застыл на пороге, как соляной столб, вытаращив глаза и открыв рот от изумления. Он на время потерял дар речи, – А где… товарищ Сидоров?

– Не придуривайся, Окрошка, – сказал Сидоров.

– Ляксеич?

– Да я это, я.

– Ляксеич. Зачем ты это?.. Ты покинуть нас решил? Почему? Чем мы перед тобой провинились? Что не так сделали?.. А этого, – Окрошка указал на Альфреда и сверкнул глазами, – этого родственника вместо себя?! Так не пойдёт. У нас какая-никакая, а демократия…

– Нет, Окрошка, не покидаю я вас. Всё будет по-прежнему. Схожу кое-куда и вернусь. Дело у меня в городе образовалось.

– Не врёшь?

– Не вру. Куда я от вас денусь? Говорю же, дело одно сделаю и снова стану бороду отращивать.

– Ну, это… тогда ладно. Дела, оно понятно…

– Так что? Внимаешь?

– Внимаю, Ляксеич!

– Коцы мне нужно сорок третьего размера. Более-менее приличные. Прямо сейчас. Кто-то из наших дома находится? Кто уже из поиска вернулся?

– Малыша видел, Серёгу Потоцкого, Сестёр Звягинцевых – Ваньку и Андрюху. Ну, Бирюк здесь. Где ему быть ещё? Кстати, Ляксеич, Бирюк совсем оборзел, на работу конкретно забил.

– Окрошка! – укоризненно произнёс Сидоров, – Ты забыл, сколько лет-то ему? Скоро восемьдесят.

– Пенсионер! – презрительно сказал Окрошка, – Что-то пенсии его я в упор не вижу.

– Он по-другому своё пребывание здесь отрабатывает. Кто с бандитами связь поддерживает? Кто нас от наездов и от выселения с завода спасает? Не Бирюк, так не жить бы нам тут в тепле и уюте… Ну, ладно! Отвлеклись от темы.

Окрошка насупился.

– Твоё слово – закон. Что я, не понимаю, что ли, – смирился он. – Ладно, пойду, поспрошаю.

– Иди.

– Ещё что-нибудь надо?

– Пока только туфли.

– Тогда я пошёл.

– Иди.

Когда Окрошка вышел, Альфред спросил:

– Алексей, я не понимаю, объясни: если у тебя есть паспорт, пусть просроченный, но ведь его и поменять можно, если тебя никто не преследует, если тебе есть что надеть на себя…

– Почему я бомжую? Почему не возвращаюсь к нормальной жизни? Ты об этом хотел меня спросить?