В течение пяти месяцев осажденные и осаждавшие не покидали своих позиций, одни, сидя на вершине горы, другие – в долине и по окрестным склонам. Что ещё делать так долго в осаждённой крепости, как только набираться мужества , стойкости или размышлять о Вечном?

Бернару, да и не ему одному, было довольно тяжело столько дней подряд видеть одни и те же лица. Как бы не были замечательны духовно близкие люди, но за долгие месяцы ежедневного вынужденного сосуществования, хотелось хоть как-то уединиться ,но ужасная теснота не давала простора для отрешённости. Вскоре сосед по кельи неожиданно исчез.Брат Клеман ни с кем не делился своими мрачными думами. Вероятно он решился на побег, полагая, что оставаться в крепости – смерти подобно. Этот поступок усилил тревожные ожидания Бернара.

Голод, холод и накрывающий временами страх за свое будущее отуплял его, и тогда он смотрел на простирающийся беспредельный горизонт с утопающими в облаках вершинами гор и на небо, что распростирало свой свод над суетой человеческой. Как его было много- неба!– хватило бы на всех!

«Вот если бы лепешка хлеба или сыр были такого размера – может и прекратились бы войны с бесконечной жаждой обладать богатствами и почестями и наступил бы тогда рай и благоденствие?»-думал молодой послушник.

Одиночество было одним из важнейших компонентов духовной жизни Бернара и ничего другого не оставалось, как смотреть на проплывающие невозмутимые облака. Они были близко – близко, почти цеплялись за каменную чашу крепостного донжона или стремительно уносились в неведомые дали от порывов ветра, освобождая на мгновение небесную лазурь.

Небо. Небо было достойно лицезрения и служило успокоением в часы тревоги за свою земную жизнь, а холодными ночами завораживало бриллиантовыми кристаллами звёзд ,внушая душе преклонение и трепет перед Замыслом Божьим.

Небосвод сшивался с землёй стежкАми суровых скал на юге и бесконечными мельницами на предгорных равнинах северной стороны. А ближние утесы сейчас, зимой, были щедро обсыпаны янтарным мхом. Чудом прорастающие деревца, непонятно какой силой расщепляющие известняк сухожилиями корней, держали в своих ветвях остатки золота недавно отошедшей осени. Малейшая пологая площадка утёсов, где только попадалось укрытое от ветра местечко , была покрыта осиротевшими кустами самшита и зарослями можжевельника ,источающими терпкий и упоительный аромат, наполняя морозный и прозрачный воздух Пиренеев бодрой свежестью.