–Мощность потока Искристого сильно зависит от погоды. – крикнул староста. – Весной, особенно после снежной зимы, Этот Зверь грохочет так, аж слышно на том берегу Чистой, особенно ночью.

–А что, зима была не снежная? – поинтересовался Фенлюс, когда отошли от клокочущей воды подальше.

–Снежная. Очень. Да вот куда все делось – не известно.

–А что там, откуда падает вода? Поднимались? – полюбопытствовал Эг.

–Нет. Запрещено это. В старые времена, пытались горячие головы покорить эти скалы, да куда там. Срывались. Вот и запретили старосты попытки посмотреть, что там, на горе и за ней.

На обратном пути заглянули в каменоломню.

На следующее утро проснулась Фелиция в мягкой теплой кровати, потянулась, открыла глаза. Комнатка была маленькая с большим окном, которое прикрывала тонкая бордовая штора. Солнечный свет легко проходил сквозь нее, окрашивая всю комнату в мягкий розовый цвет. Было спокойно. Не хотелось вставать, но долго валяться было неудобно. Деревенская жизнь начиналась рано. Волшебница уже забыла, когда она с таким удовольствием просыпалась. Забыла, как когда-то каждое утро начинала с ритуалов пробуждения себя и своей силы. Все как положено, все как учили их в юности. Она уселась на кровати по-нарджистански^>6, прикрыла глаза, сосредоточилась на своих ощущениях и начала глубоко дышать.

Волшебники долго пытались привить людям правила пробуждения, которое могло зарядить энергией, придать больше сил, но люди упорно сопротивлялись, даже таким простым и легким вещам, как «пробуждение в удовольствии». Им больше нравилось ворчать. Находиться в дурном

настроении, жаловаться и ныть. Возможно, это и положило когда-то разделению людей на волшебников и простых смертных. Волшебники извлекали счастье и позитив из всего, в то время, как люди находили тьму там, где ее никогда не было.

Фелиция гоняла дыханием потоки энергии по своему телу, ощущая с каждым вздохом прилив сил, успокоение с каждым выдохом. Закончив дышать, женщина встала на ноги, повернулась к восходу и исполнила что-то среднее между танцем и гимнастикой, двигаясь очень медленно, продолжая дышать, она гнулась как молоденькое деревце то на сильном, то на слабом ветру. Проваливаясь в своих воспоминаниях в далёкие времена. Когда она в доме отца выходила на свой балкон, обрамленный цветущими карликовыми сосенками в вазонах. Закончив занятие, Фелиция поклонилась Солнцам, и огляделась в поисках своей одежды. Но не нашла, на спинке стула висело простое, голубое в мелкий цветочек платье. Она приложила его к себе и удивилась – идеально. Это не могло быть платье Сулы, она женщина невысокая, а платье явно с кого-то Фелициного роста.

Женщина оделась, повязала платок, что лежал на стуле, так, чтобы волосы не лезли в лицо, заправила кровать и вышла из комнаты. Она быстрым шагом прошла по коридору и, подходя к кухне, услышала голоса сыновей и старосты.

–Через неделю пойдем в дом Рана, отца Ларси. Ты, Эг, если не хочешь, можешь не идти. Там только Ларси. Да и мелкие все там.

–Да, а что дома без толку сидеть. Мать с Сулой возиться будут. Стемнеет и заняться нечем. Пойду. Если племеннику понравится девочка, хоть сестре потом буде что рассказать.

–И то верно, – согласился староста, – но, я говорил, у нас все хорошие. Все правильно воспитанные. С малолетства по дому все умеют. Все работящие. А воздух у нас тут такой, что земля цветы красивые родит, а матери дочерей, красотой, как цветы эти.

–Замечательно сказано, – восхитился Фенлюнс. Он, действительно, не ожидал от старосты такой аналогии. Ялли вырос в его глазах еще больше. А еще больше потому, что парень и так проникся уважением к нему, располагал Ялли.