белом же платье, длиной чуть ниже колен, спущенном с плеч и… надетом на нагое, голое же тело, как и наброшенном сейчас ещё и поверх белых же лакированных лодочек на низком ходу. С россыпью белых теней уже и на нижних веках, подтёками от белой, всё же, но и туши там же, дорожками от и слёз – у почти и съеденных, уже даже и в «мясо-то с кровью», бежевых губ… и на щеках с растёртыми светло-розовыми румянами – в сторону ушей и волос. «Прекрасно»!.. Ей ж тут – самое оно и… место. – Почему ты не даёшь «мне» и тебе помочь? – Сморщился он. Но и не от её уже вида и своего же к нему и ней самой (не) отношения, а… от ещё своего же «вида» и такого же, никакого, отношения… к другим: как и к этому же, вот, всему – его самого. «Наплевательского». Да ещё и не без её «помощи»!.. А и точнее – её отсутствия, как и просьб, криков о помощи… – Я бы с первой встречи им показал – «кто» в доме хозяин!..

– Поэтому – и не даю!.. – Отпихнула она его руки от себя и своих волос и забросила последние назад, параллельно и всё так же быстро утирая ещё и следы косметики. Но и скорее же всё, а там и точно… да ещё и без зеркала – вновь да-к и ещё больше же её размазывая. А принципиально подниматься и смотреть на себя в него – не было ни желания, ни возможности: она уже будто приросла к полу – и хотела тут остаться нав-сег-да. – Я… Я со всем справлюсь. С-сама. Кхм!.. Не в первой.

– Ну-ну!.. «Видел». И вижу… – Обвёл туалет взглядом её гость и остановился на белой деревянной открытой кабинке, от которой и по полу, прозрачными же каплями – как раз и шла «дорожка» из воды, заканчиваясь у самой же брюнетки. – Но и хоть раз в этой (не) жизни толчок и сам уже увидит – что-то лучшее и куда более «приятное», чем видит почти каждый день!

И тихий смешок – всё же сорвался с девичьих губ. А он – и улыбнулся в ответ, сев рядом и… по правую сторону от неё: уже и специально проигнорировав её «понятливый хмык». Ну да-да! Сел бы он и по левую, конечно. Как и она бы – чуть чаще пользовалась бы косметикой: знала бы и про водостойкость, и что чтобы «пандой» стать – надо ещё ой как постараться. Как минимум – ей родиться, а как «максимум»… медведя с енотом скрестить! Пошарил по своим карманам руками – в поисках чего-то… И только уже после того, как и «что-то» же нашёл, извлёк… белую пачку сигарет с чёрной зажигалкой внутри и… белый же тканевый платок: последний – тут же передал самой девушке.

– Спасибо… – Сразу же и тихо поблагодарила его она, промокнув затем своё мокрое, то ли уже и от слёз, то ли ещё и от воды, лицо, не разворачивая и до конца же ткань, решив, что и такого квадратика – ей вполне хватит, пока и на самом же платке, в то же самое время, отпечатывались: лишь белые дорожки и светло-бежевые следы.

– Можешь оставить себе!.. Я не брезгую. Этакий ещё и «предподарок»!.. Ещё кое-что… – И, зажав своими белыми ровными зубами и светло-бежевыми губами сигарету, быстрыми движениями рук собрал её волосы на затылке и завязал высокий хвост – белой же резинкой-проводком со своего левого предплечья. – Вот… так! Гораздо же… удобнее.

– Я тебя не побью, если скажешь: «красивее». Ведь и как там ещё пелось?.. «Tellmesomethingidon'tknow»! – Затянула потуже хвост девушка уже своими руками и поиграла бровями. – Спрашивать «откуда» – нет смысла, да?.. А? «Спец по резинкам»!

– И во «всех» же смыслах… – Подмигнул ей хитро левым глазом парень, прищуривая правый, пока и выдыхал же серый дым – сплошным потоком и сквозь первые же, от той же всё и затяжки, тонкие кольца. – Сказал – что «сказал». И… Слу-у-ушай!.. – И, вновь же сжав никотиновую трубочку, только уже и между своим правым указательным и средним же пальцами, ещё раз осмотрелся, куда внимательней, и усмехнулся. – Только сейчас же всё понял: сколько комнат, за всю же свою и ту же всё (не) жизнь здесь, ни облазил, а здесь – никогда не был. Не бывал. Прикольно тут… у вас!..