Затем расторопный испанец выполнял различные поручения Алексея Григорьевича Орлова, даже во многом содействовал установлению дипломатических отношений между Неаполитанским королевством и Российской империей. В конце 1771 года был направлен Орловым в Петербург с секретными бумагами, словом, завоевал доверие графа своим нелицемерным служением.

Из Петербурга он вернулся в начале 1772 года с пакетом для Орлова, в котором было поручение императрицы Екатерины и Григория Орлова графу обеспечить возвращение в Россию их десятилетнего сына после обучения в Лейпцигском пансионе. Поскольку де Рибас уже показал свои способности выполнять задачи точно и в срок, Алексей Орлов ему и поручил это важное дело.

Де Рибас привёз ребёнка в Ливорно, где постоянно находился при нём, и лишь в начале 1774 года отправился с ним в Петербург. За время пребывания в Италии, за долгую дорогу в Россию сын императрицы и Григория Орлова – тогда он ещё не звался Бобринским – привязался к грамотному храброму испанцу.

Ну а де Рибас, воспользовавшись удачным случаем ну и опираясь на самые добрые рекомендации графа Орлова-Чесменского, подал прошение и в марте 1774 года был принят уже на действительную российскую военную службу в чине капитана под русским именем Осип Михайлович Дерибас.

Не случайно он оказался и среди сотрудников кадетского корпуса. Видимо, было учтено то, что у него сложились самые добрые и искренние отношения с сыном императрицы и Орлова, теперь уже наименованным Алексеем Григорьевичем Бобринским.

Дерибас своевременно определил и то, что его покровитель Алексей Орлов уже не будет иметь того огромного влияния при дворе, как в пору возвышения брата. Что делать? И тут он совершил ещё один удачный шаг в жизни. 27 мая 1776 года женился на внебрачной дочери Ивана Ивановича Бецкого Анастасии Ивановне Соколовой, камер-фрейлине императрицы. Это сразу приблизило его ко двору. Даже при бракосочетании присутствовали императрица Екатерина, Григорий Александрович Потёмкин и наследник престола великий князь Павел.

Ну что ж, родство с Иваном Ивановичем Бецким, президентом Императорской Академии художеств и попечителем всех учебных заведений Российской империи в том числе, а по вполне понятным причинам, даже в первую очередь, кадетского корпуса, тоже немало способствовало карьерному росту.

Внебрачная дочь… Выгодна ли такая партия? Наверное, не всегда. Но тут случай особый. Быть может, Алексей Орлов ввёл его в курс дела, который вполне мог если и не твёрдо знать, то, во всяком случае, догадываться об особом положении Бецкого при дворе императрицы Екатерины.

А вскоре он стал свидетелем того, как императрица примчалась принимать роды у его жены Анастасии…

Родилась дочь, которую назвали Екатериной. Крестила её сама императрица, ведь она приходилась ей родной тёткой…

Интересно, что вторую дочь, которую тоже крестила императрица, назвали Софьей, явно не случайно, ведь Екатерина Алексеевна в бытность свою принцессой была Софией-Фредерикой…

Ну а Алексей Бобринский продолжал учёбу в корпусе, и Бецкой не переставал сам следить за его воспитанием и обучением, причём сообщал о нём императрице, по словам Петра Майкова, «все малейшие подробности и на все касающееся Бобринского испрашивал её разрешения и согласия».

Был постоянным наставником Алексея и Дерибас.

«Известный Бернулльи, посетивший в 1777 году Петербург, видел в лагере кадет в палатке Рибаса, Бобринского, молодого красивого взрослого человека (wohlgewachsen) лет 14—15, который хотя воспитывается как кадет, но находится под особым надзором Рибаса, производит видное впечатление и даёт надежду, что со временем приобретет известность».