Войдя в комнату, мы даже не удивились, что и здесь было так же, как и во всем доме. Зато как-то неуместно смотрелись две кровати посреди книжных полок.

– Ну, спокойной ночи, – сказала Шейн, собираясь уходить.

– А советы будут? – спросил Энтер, лишь бы привлечь внимание.

– Берегите нервы, они вам понадобятся в общении с Филиппом, – ответила она, закрывая за собой дверь.

– Мне ясно одно, – начал я беседу с Энтером, – тут от книг нам не скрыться. Как думаешь, сколько тут нами прочитанных книг?

– Без понятия, – ответил друг, – но мне ясно одно…

– Что?

– Блондинка – моя, – и опять улыбка на лице. Надеюсь, Шейн не сильно будет отвлекать от курсовой.

Мы легли спать. Я не мог заснуть на новом месте, а Энтер уже вовсю храпел. Может именно это не давало мне уснуть? Ведь понимал же, что нужно хорошенько выспаться, завтрашний день будет весьма познавательным и мне надо быть внимательным. Впрочем, усталость взяла вверх, и я уснул спустя час.

У меня нет настроения. Все катится к чертям, они положились на меня, а я их подвел, и еще эта боль на руке не дает себя забыть, а ведь конец уже не за горами. Я с раненой рукой иду по коридору, по этому самому коридору с книжными полками, я шел словно знал, что произошло что-то плохое, мне трудно дышать из-за нагнетающей паники, кружится голова, тяжело идти. В ушах отдается громкий стук сердца. Дверь под номером три была открыта, у входа на полу лежали чьи-то вынутые глаза и язык. Вдруг словно время сбросило скорость, и все оказалось в невыносимом ожидании худшего. Захожу в комнату и вижу Энтера. Он лежит на полу, облокотившись на кровать, голова откинута назад. На руках содрана кожа, горло перерезано, изо рта и из пустых глазниц течет густая, темная кровь. Я судорожно замираю, моё сознание будто кромсают тысячи ножей, я не желаю верить в видимое. Слышу, как с коридора тянутся крики. Голос был знаком – кричала Шейн. Затем слышу только стуки. Медленные стуки становились все быстрее и быстрее, и слышны слова. Кто-то повторял одно и тоже. Я не мог разобрать, но с каждым повтором слова были все яснее и яснее. Я проснулся – в дверь стучал Филипп, и кричал: «Просыпайтесь, бездельники!»

– Какого черта он встал в такую рань? – проворчал Энтер, лежа на кровати, желая продолжить свой сон, – а ты чего такой зомбированный? – спросил он, взглянув на меня.

– Кошмар приснился.

– Да ты посмотри, ты описался! – указал мне между ног, и я, как всегда, повелся.

Войдя в кухню, мы увидели сидящих за столом Филиппа и Шейн. Магдалия тоже там была, но она не сидела, а что-то искала по всей кухне. И я заметил, что её рыжие волосы живут сами по себе, независимо от времени суток, ну или возможен вариант, что она специально их растрепывает.

– Садитесь, ребята, – сказала Шейн. Я хотел сесть на первый попавшийся стул, как Энтер опередил меня, и только тогда я понял, что это место ближе к Шейн.

– С чего вы собираетесь начать? – спросил Филипп, доедая суп, а Магдалия все еще что-то искала.

– Ну, к примеру, можно начать с основания Орладара, – ответил я.

– Так! Где он? – вдруг резко закричала Магдалия. – Дядя Филипп, где талисман?

– Зачем тебе он? Он не твой, – ответил старик.

– И не твой, – вмешалась Шейн.

– Но в отличие от вас я имею на него полное право, – бормотал старик, – так что, он мой, и делать с ним я буду всё, что захочу.

– А письмо зачем? – спросила Магдалия.

– Я что, не могу написать брату? И вообще, что вы следите за мной! Вы двое пойдете со мной, а вы дорогие мои, отдохните! И присмотрите за библиотекой.

Старик встал со стола и ушел. Тяжело вздыхая, Энтер пошел за ним.