- А-а-а-а-а! Мамочка!

- А-а-а-а-а! - почему-то заорала мама в ответ мужским голосом.

-Мать! - раздался откуда-то голос Тимура.

Антей

Мерное течение неясной беседы уводит ход мыслей от цели. Орк восседает на ложе подобно царю на престоле, а человек уселся подобно мне на полу, напротив. Гурэй не забывает совать мне лакомые куски пищи со своего стола. С одной стороны, испытываю унижение, хотя сам согласился натянуть маску животного. С другой стороны, волна за волной меня окутывает чувство стыда. Можно ли убить того, кто проявил о тебе заботу. А как же честь? А благодарность, порядочность, наконец? Но всего одно четко выверенное движение, и я стану героем для всех этих мест, многие будут благодарны за оказанную услугу.

Заметив, что я щурю глаза на свет, хан приказал притушить лампы. И вновь меня окатила волна невиданного стыда, за заботу я буду вынужден заплатить черной неблагодарностью.

Ужин окончен, меня вывели под звездное небо, стоит сейчас распахнуть крылья и я смогу улететь домой в свой родной лес, укрывающий от врагов высокими кронами. Но с чем я вернусь, как посмотрю в глаза детям, мечтающим совершить свой первый полет? Смогу я вернуться без нектара? Нет, не смогу. Силюсь найти в груди отголоски ненависти к Гурэю, растоптать ненужную жалость, что против воли разрастается в моем сердце, и не могу. Мне он ничего плохого не сделал. Всего лишь отобрал священную рощу у моего народа, стоило ему захватить эти земли, мысленно твержу я себе будто молитву.

Короткая прогулка окончена, орк насмотрелся на звездное небо, чтобы ни шептали звезды ему, должно быть, он видел их в последний раз. Примериваюсь к этой крупной фигуре и не могу понять, как надежнее совершить убийство. Если он уже один раз вернулся из края огня и теней, что помешает ему сделать это повторно? Люди говорят, что нечисть и колдовские чары может отпугнуть соль. Подожду, пока он уснет, и присыплю солью все его тело, надеюсь, это поможет.

В шатре хан указал мне на шест, пронзивший стены. Водрузил на него мои руки, оскалился и сунул под нос кулак с поднятым вверх большим пальцем. Как я понял, либо я буду висеть, либо получу в морду. Пришлось повиснуть, хорошо, что пальцы ног имеют опору, не так тяжело. Боюсь, удар этого орка могу и не пережить. Интересно, как долго я обязан находиться в этой ужасной позе, и за что хозяин меня так наказал. Впрочем, нужен ли чудовищу во плоти повод для наказания?

Не отрываясь, слежу за каждым шагом хана, тот спустил одеяло на пол у своего ложа, кинул подушку с одной стороны. Потянулся, стянул с себя рубашку и штаны, наконец-то улегся. Не отрываясь, смотрю на кинжал, лежащий в ножнах поверх наспех сброшенной в кучу одежды. Прислушиваюсь к мерному дыханию, кажется, он уснул. Осталось собрать волю в кулак и тихо подкрасться. Никто теперь не сможет мне помешать. Медленно опустил затекшие руки. Осторожно делаю шаг по скрывающему звуки ворсу ковра, до клинка осталось два шага. Крыло задело за блюдо, то с грохотом рухнуло на пол. Гурэй подскочил над своей подстилкой, заметил меня, я спешно окуклился в кокон крыльев. Раздался ужасающий рык, хан с шумом поднялся с пола, потрепал меня по голове и чихнул от души на крылья. Шепчет что-то на иноземном. Силясь понять его речь, я сдвинул крыло с лица. Лучше б не сдвигал, глаза Гурэя полны растерянности и злобы, на меня обрушился поток громкой брани. Пальцем он поманил меня в угол, показал на жердь. Я подпрыгнул и прицепился руками, получив в награду кивок одобрения. В этом углу жердь значительно выше от пола и тоньше, висеть куда тяжелее. Прошло каких-то десять минут, растянувшихся будто вечность. Хан засопел, бормоча проклятия сквозь сон. Тихо я опустил руки, постоял и продолжил красться к кинжалу, на этот раз мне удалось его ухватить вместе с ножнами. Поясная пряжка как гонг грохнула о кованый угол оттоманки, хан подскочил, сузил глаза, глядя на меня. Я замер, готовясь к худшему, грубые руки выдрали у меня кинжал. Гурэй снова показывает на жердь. Я иду, уже привычно собираясь за нее ухватиться. Не успел, был пойман ханом.