– Не думаю, они выполняли свой долг, оберегая покой Пророка. Формально, пока коллегия мастеров монастыря не вынесла официальный вердикт о том, что ты еретичка, ты остаешься Пророком Владыки, а значит, они продолжали действовать, как подобает. Это скорее атаковавшие нарушили процедуру и действовали неверно. Поэтому защитников, скорее всего, арестуют, помаринуют в застенках, может быть лишат званий и отправят в дальние монастыри в диких землях, с глаз подальше, в руки каких-нибудь строгих мастеров, насаждающих дисциплину и молитву. И жизнь их пройдет в мирной обстановке бесконечного богослужения. Со временем они привыкнут, начнут ценить это, потому что когда ничто не отвлекает от богослужения, ты становишься как бы ближе к Владыке. Кто-то из них даже будет счастлив.

Это хорошо. Внутри что-то расслабилось, навалилась усталость. Ярик это заметил, хотя я ещё даже зевать не начала.

– Ложись и спокойно спи, если хочешь, я буду на страже.

Я осмотрелась вокруг, да, усталость была, но хотела ли я спать, наверное, телесно да, но не разумом…

– Расскажи о своей самой сильной боли в жизни, – я присела поближе, – состояние сейчас такое, вроде физически вымотана, а расслабиться окончательно не выходит, потому вряд ли усну, слишком много мыслей в голове.

– Потеря отца, – Ярик ответил сразу, даже без раздумий, – я уже говорил тебе, что отец погиб от козней шабаша тёмных магов. Он был пастухом, обычное хозяйство, козья шерсть и козье молоко. Однажды он пошёл пасти коз, а я не пошёл с ним, потому что хотел поиграть с мальчишками из моей деревни. Его не было дольше обычного, а когда начало темнеть я пошёл к старосте, рассказал, что отец не вернулся ко времени, поднялись поиски, думали, может волки… Естественно на поиски меня не взяли. И естественно, я пошёл тайком, прячась в сумерках. Его нашли на кострище, сожженного и расчлененного. Его кровью были написаны мерзкие символы на стволах деревьев, а фрагменты его тела, его органы лежали в начертанных квадратах, как еда на блюде. Тех, кто это сделал уже и след остыл. Я тогда не заплакал, не закричал, не бросился к нему, просто стоял в тени деревьев и смотрел, как взрослые боязливо обыскивают местность и не решаются забрать тело. Тогда я понял, что хочу стать инквизитором. Я горел местью и будучи деревенским мальчишкой – знал, что только инквизитор в сияющих одеждах может покарать тех, кто отнял у меня отца. Так и началась моя… карьера, когда я утром отправился в ближайший монастырь.

Я взяла Ярика за руку, как ни странно, ладонь не была такой шершавой, как раньше. Или мне так показалось.

– Смерть родного и близкого, это самое ужасное, а такая смерть, – я ощутила… ощутила это, и по щекам покатились слёзы, холодные и густые, – я тоже потеряла того, в ком души не чаяла.

Я хотела рассказать, ему хотела. Я никому не рассказывала о своей самой страшной боли.

– Кроме старшей сестры, у меня была ещё и младшенькая, Метонейя. Она была, вот да, она действительно была Чудом. Светлым лучиком, таким добрым, никогда, ни на что не злилась, всегда улыбалась, у неё была особая связь с миром, она умела исцелять. Это магия самой Жизни, её дар. Как-то нас с ней отправили на Расальхаг, на отдых, мы часто отдыхали вместе. В полёте, – я покачала головой, – в замкнутом месте, мы были в замкнутом месте, которое могло передвигаться из одной точки в другую по космическому океану, словно птица по воздуху, там, – я указала вверх, – так вот, это замкнутое место захватили бандиты, очень злые, очень. Они взяли всех нас в заложники, многих, кто плакал и не успокаивался, они просто убили, я прятала сестрёнку от этого, и видела ужас в её глазах, мне тогда было десять лет, ей восемь. Я мало что могла ещё, только училась азам разной магии, а технологии они как-то взяли под контроль, ни чего не работало, ни с кем не связаться. Нас заметили, не сразу, но заметили. Наша особенность, красота, такие, как мы странный и удивительный Дар Создателей – миру, многим мирам. Хотя этим бандитам было всё равно, они вряд ли знали кто мы, иначе бы и близко не подошли, – я замерла, сердце колотилось, в горле стоял противный ком, – сестрёнка была во много раз красивее меня, особенно выделялись её большие фиолетовые глаза, они притягивали внимание к себе. Когда обстановка накалилась, видимо бандитам не давали желаемого, два мужика схватили нас и уволокли далеко, в конец помещения, я чувствовала опасность, я просила, всю дорогу просила не причинять вреда сестрёнке, умоляла не отнимать её жизнь, но… они жестокие, их сердца мертвы, выжжены, им наш плач казался забавой, – руки сжались, – в общем, они сделали куда хуже чем просто убийство, они… они изнасиловали мою сестру у меня на глазах. По очереди… двое, их было двое, они… – сердце, казалось, вот-вот лопнет, руки все были в серебряных слезах, густых и холодных, но я уже не могла остановиться, – я до сих пор иногда вижу во снах это, слышу её крик, её плач, чувствую эту режущую и раздирающую боль, – я просто ревела какое-то время, потом собралась с силам и продолжила дрожащим голосом, – п-после того, к-как они сделали всё, ч-что хотели, они бросили её, к-как куклу к моим ногам, она была ещё в сознании, я держала её за руку забирая её боль, чувствуя, как её душа п-покидает тело, и… ни чего… не могла сделать. Тогда я ещё не умела останавливать своё сердце силой воли, если бы могла, я бы это сделала не задумываясь. Я бы… ушла с ней вместе…