Я села на стул, и посмотрела на грушу, желудок болезненно заурчал от голода, на душе явно стало легче, просто легче во всех смыслах, и я невольно улыбнулась.

– Да, наши разговоры останутся между нами, если ты этого хочешь. Что касается моего мнения, я буду честен, как и всегда. Став в юности послушником инквизиции я вступил в эту группу, эту линию. Сын крестьянина идет по линии крестьянина, и будет крестьянином. Сын пана идет по линии пана и будет паном. Я не был сыном инквизитора, но мой физический отец умер и остался лишь духовный, Владыка Света и я, как и предписано, пошёл по его линии, то есть стал инквизитором. Мне повезло, потому что мое желание найти тёмных магов убивших отца полностью совпадало с путем инквизитора, согласно предначертанной линией, за это хвала Владыке. Но даже если бы я внутренне хотел по юношески резко свернуть с пути и стать, например бардом – это не имело бы никакого значения. Владыка Света предписывает идти по своим линиям во благо стабильности и всеобщего благоденствия, и я, разумеется, всё равно пошёл бы в инквизиторы, то есть после смерти отца моей линией стала именно она, инквизиция. И в инквизиции я вступил в капитул карателей, чтобы обрести функцию карателя и следовать ей. И сейчас я стал твоим Посохом, чтобы быть карающим оружием в руках Пророка. И это всё – моя линия. Подобно пешке у меня есть цель, есть смысл, есть функция и я счастлив следовать ей, как и предписано Владыкой Света. А так как ты – Его Пророк, то я – пешка в твоих руках. И это нормально.

Ярик сделал паузу, чтобы перевести дух и заглянул мне в глаза в поисках понимания.

– Что касается бодрости, ты недавно выпила целый пузырек одного из сильнейших тонизирующих средств в химическом арсенале инквизиции, и я не рекомендую в ближайшее время прибегать к стимуляторам, но если Пророк прикажет подать это зелье – я дам. Ведь Пророк может приказывать своей пешке, и пешка с радостью выполнит приказ, как должно.

Ох, сложно ж мне придётся. Линии, блин, это… это касты что ли? Уффф, ну ладно, разберёмся. Мысли путались, я машинально поглощала еду, если, честно впервые не особо чувствуя вкус, но, сейчас и этого было достаточно. Выпить что ли этой жижи, опыт конечно жёсткий, но то без меры, а если всего два глоточка. Заманчиво, однако…

– Не люблю я приказывать, как и вот это ощущение пешки. Я воспринимаю тебя, как свою правую руку, верного помощника, мудрого Наставника даже, и… – остановилась, призадумалась, – всё-таки давай это зелье, ибо не усну я, пойми, буду лежать вертеться, только время зря истрачу. Нужно сделать наброски, кое-что написать, в общем, сделать намеченное, а уж потом отдыхать.

Я ощущала, как сознание мутнеет, нет, это не сон, не обморок, так мутит, когда не совсем понимаешь что делать, а главное, как так делать, чтоб особо не вызывать странных подозрений со стороны. Первые признаки того, что крышечка начинает трещать по швам.

– Да, есть мы будем по возможности, вместе, всё-таки в этом сокрыта особая сакральность. Не знаю, как тут у вас устроено, но у нас к этому относились, как к акту разделения силы и благодати. А так как мы связаны, то я бы хотела делить свою силу и благодать с тобой. И ещё, пусть тебе выдадут новое облачение, самое лучшее, что есть, сам выбери, что по нутру будет.

– Слушаюсь. Вот ваше зелье, Пророк.

Он открыл одну из бесчисленных кожаных сумок на своем поясе и поставил передо мной предусмотрительно небольшую колбочку с янтарной жидкостью, в колбе было не больше пятидесяти грамм.

– Это – одна стандартная порция. Пить больше – крайне не рекомендуется. И…