– Ты упомянул об отце, о том, что он умер. Если это не секрет, ты не мог бы рассказать, что с ним случилось? – Руф заметно помрачнел.

– Секрета в этом нет, но… – он несколько секунд молчал, ища слова, с которых начать. – Ты слышал про красную чуму?

– Вырезавшую несколько деревень на севере?

– Да, – он тяжело вздохнул. – про нее. Моего отца выставили в оцепление одной из деревень. Выдали маски, чтобы сами не заразились, и припасов на семь дней, с которыми они должны были там отстоять до прихода смены, – выпив двумя большими глотками оставшееся вино, он стал смотреть, как последние капли переливаются по дну кружки, и немного затих. – В самой деревне еда заканчивалась, поэтому жители стали ночью пробираться через ограждения и воровать припасы стражников, что должны были их не выпускать, пока не найдут лекарство. В итоге зараза вышла за пределы, и с приходом смены почти весь состав был уже мертв, – он сделал секундную паузу, – в том числе и мой отец… – Мортимер стыдливо склонил голову.

– Соболезную, – другие слова попросту не лезли ему в голову.

– Забудь, – отмахнулся Руф.

– Я помню, читал об этом в библиотеке. Там же, кажется, потом сожгли все, чтобы болезнь не распространилась.

– Верно, но то, что в этот момент там оставались живые люди, империя предпочитает умалчивать, – глаза Мортимера округлились.

– Живые? Ты уверен?

– Во всяком случае, так говорил один из выживших стражников, которого потом отправили сжигать те самые деревни, которые он должен был охранять. Говорит, что до сих пор видит во сне, как обгорелые руки тянутся к нему из-под земли.

– Но ведь это бесчеловечно!

– Поверь, в этом случае цель оправдывает средства. Если бы не этот отчаянный метод, сколько бы еще людей погибло? Лучше уж так, чем блевать кровью.

Мортимер замолчал, обдумывая все выше сказанное. Впервые за много лет он оставался в замешательстве, пытаясь понять, с чем было связано подобное решение. Ведь можно было поставить ограждение за пару километров от места заражения. Да, людей бы потребовалось больше, но тогда можно было изучить болезнь и создать от нее лекарство. Император должен был хотя бы дать время на его поиски, но решил вычеркнуть все проблемы разом. Почему?

Его размышления прервал вышедший из каюты пилота Парнс, опустивший офицерские сапоги на пол. При виде командира Руф неохотно встал с кресла и отдал честь.

– Мы прибываем на место, – твердым голосом объявил капитан, – всем собрать все необходимое и быть готовыми к выходу. Руф.

– Да, капитан, – ответил он, не глядя на Парнса.

– Оповестишь весь личный состав на дирижабле.

– Слушаюсь, капитан, – Парнс посмотрел на него неизменно пустым взглядом и прошел мимо, оставив за собой шлейф от плотного запаха слизневого мазла и выкуренных самокруток. Когда он исчез за дверью своей каюты, Мортимер обратился к своему собеседнику.

– Он про гуталин слышал? – спросил алхимик, зажав нос.

– Не уверен, – с прикрытой ненавистью ответил Руф и не глядя взял походный мешок, лежавший сбоку от кресла. – Увидимся позже, – сказал он и направился к выходу, оставив попутчика наедине с собой.

Мортимер не сводил горящего взгляда с дыры в земле, как только завидел ее край, показавшийся из-за вершины холма. Это было поистине захватывающее зрелище. Она расположилась посреди поля, простиравшегося во все стороны на многие километры вокруг. Только на одно мгновение – перед самым снижением – дыра полностью показалась алхимику, но даже секунды хватило, чтобы захватить его внимание до последней капли. Идеально ровное отверстие размером с целый город смотрело своим единственным зрачком на дождевые облака, постепенно закрывающие голубое небо, отчего казалось, будто это сам Орион смиренно наблюдает за обыденным процессом в ожидании неизбежного прихода.