Сказано – сделано! Завели поросенка. Лымпавуцкий —бабушка по другому не могла произносить его фамилию, и какая она была теперь не вспомнить – познакомился с хорошенькой дивчиной на почве приобретения помоев из столовой, женился, и дело пошло. Отходы в ведрах таскают, кабанчика кормят. Растет, не нарадуются!

И вот, пришло время кабанчика колоть. Полный двор гостей с портфелями, стол накрыли, самогон рекой.

– А где ж свежина?

И тут выяснилось, что специалиста по кабанчикам нет. Просить резника – потеряешь много, а жаль. Не просто его выкормить, пока дождешься. Да и голодно еще было, что-то для гостей, что-то для себя, что-то на продажу. И то купить хочется, и это.

Лымпавуцкий нож по больше взял, на правах хозяина собирается кабана зарезать. Но как-то не уверенно собирается. Не профессионально. Его подбадривают, дескать, фашистов на фронте резал, с кабаном справишься. А кабанчик, надо сказать, крупненький получился. Ну, ладно. Вот он его из сарая выгнал, и со всего маху ножом в бок хрясь! Взвизгнул кабанчик, заверещал и побежал по огороду. Гости, кто на ногах, подбадривают, давай, мол, еще. Догнал Лымпавутский кабанчика и снова в бок его – бац!

Но кабанчик крепенький оказался. Может нож короткий, зрители кричат. Нет, то у него сало толстое. Гоняет хозяин кабана по огороду, а то от кабана убегает. Когда удается, ширяет кабана ножом. Но кроме взвизгов никакого эффекта не наблюдается.

А те, кто в доме, самогон пробуют, кричат «а где ж свежина?»

Уже устали все. И хозяин по огороду бегать, и зрители советы давать, и которые самогон кушают, один кабанчик бодр и свеж.

Долго продолжалась коррида. Вот пришел еще один гость.

– Что вы это делаете?

– Да вот, кабанчик упрямый попался, никак свежиной быть не хочет.

– Да не так надо было! Дайте веревку какую-нибудь. Отойдите, не пугайте его.

Поймал ногу кабана в петлю, привязал к дереву, навалился, перевернул, и – чик! Убил кабанчика.

Пока все в себя приходили, женщины с кухни бегут. Что делать, спрашивают, самогон кончился, всё, что было в доме, съели, свежину требуют.

– Бегите по соседям, – хозяин говорит, – просите у кого есть самогон, у кого в долг, у кого за деньги. Побежали.

– А закусывать чем?

– Давайте быстренько кровь жарьте!

И пошло. Сковороды остывать не успевали. То сало жарилось, то мясо кусками. Кто-то вспомнил, что котлеты хотели наделать, да, где там. Колбасу бы… да, бросьте!

Как кто расходился, никто не помнил. Утро было хмурое и туманное. Хозяева горестно смотрели на остатки пиршества. От кабанчика остался пятачок и немного шкуры. Даже кости успели сварить и перепортить. Огород вытоптали напрочь! Всей улице должны за самогон. Впору еще одного кабанчика брать откармливать, а то и двух, чтобы долги погасить.

Вдобавок выяснилось, что никто из приглашенных несколько дней на работу не ходил, желудком мучились!

Где-то через дня три начали вызывать Лымпавуцкого по разным организациям, где руководство с укоризной спрашивало, за что так с ними обошелся? А Лымпавуцкий простодушно рассказывал, что никакого злого умысла не было, строиться надо, материалов нет, да и работу по сытнее найти хотел. Да и с людьми нужными раззнакомиться…

– Э-э-э, брат, последнее тебе удалось, мы тебя век помнить будем!

Когда несколько отошли от свежины, стали вспоминать этот случай со смехом. Со временем долги и обиды забылись.

Тот песка дал. Тот камня. Тот лес. Тот людьми помог. Так и построился. А в одном управлении взяли Лымпавуцкого прорабом.

Рыжая шапка – заметная веха времени. Пыжик, ондатра, норка были дорогим удовольствием, стоили несколько зарплат. Да, пойди, достань еще. В магазинах их не было. Ну, как не было, были, видимо, носили же граждане. Не все же в комиссионке покупали по 250—300 рублей. Кому-то доставалась шапка дешевле. Вон, на трибунах, поголовно в пыжиках. Но, далеко не всем доставалась, только избранным. От того шапка рыжая престижной была. Вроде сигнала оповещения. По одёжке же встречали, похоже, если верить поговорке, никто дальше первой встречи контактировать и не хотел. Поскольку, все хотели именно в рыжей шапке ходить, чтобы стремиться, понятно, ближе к маякам производства, чиновникам, торгашам. Нет, были, конечно, любящие кепку восьмиклинку, но рыжая шапка прельщала большее количество народа. Особенно это была идея фикс у новеньких на Олимпе власти. Приподнявшись, им ох как не хотелось оставаться в заячьих шапках. Или стеклянных, то есть их искусственного меха. И этим стремлением пользовались спекулянты и прочая не трудовая гвардия. Но не только они.