«мать стоит десятерых отцов, но учитель стоит десятерых мате- рей».

Характерные для нашей жизни «молодежные бунты» объ- ясняются тем, что молодежь ищет учителей жизни, находя вме- сто них фальшивых кумиров. В этом смысле все пришедшие к нам с Востока виды боевого искусства являются, прежде всего, школами жизни. Целью их является формирование мужчин, и средством подобного формирования является бусидо. Но, чтобы достичь желаемой цели, пройдя через все испытания жизненных и духовных дисциплин, необходим, прежде всего, настоящий учитель, перед которым можно сделать свободный выбор, заняв положение ученика. Именно добровольность выбора позволяет преодолеть суровость дисциплины, иначе говоря, «величайшая свобода расцветает на вершине пирамиды жесткой иерархии».

Не следует забывать и о том, что учитель любого боевого искусства есть, прежде всего, ученик своего учителя. Он претер- пел соответствующее физическое, психическое и духовное пере-

рождение и лишь потому способен передать свой опыт другим. Именно это позволяет ему без всякой ложной скромности взять на себя ответственность за преобразование своего ученика. Учи- тель должен служить ученику примером не только в техниче- ских, но и в этических и духовных аспектах пути воина. Все это требует не только мужества, но и чувства нежности воина по от- ношению к ученику, представляющего собой уважение учителя к

«спящему в его ученике учителю». Это и есть основа взаимного уважения не только ученика и учителя, но и всех занимающихся в додзё, свидетельствующего о наличии у всех занимающихся постоянно бодрствующего сознания. «Черные пояса» должны с уважением относиться к новичкам, ибо стремление унизить младшего по возрасту или умению их попросту недостойно. Лю- бую ситуацию можно улучшить не «указанием на недостающее», но его привнесением. Право на критику в додзё имеет лишь учи- тель, но даже он должен это делать с учетом меры, приличия и с сохранением доброжелательности. Способность уважать других основана на умении подниматься над чисто человеческими про- явлениями. В пути воина оно носит название самоконтроля.

– Самоконтроль. Позволить своим чувствам проявиться в выражении лица или жестах есть для самурая, прежде всего, от- сутствие подлинной силы. С точки зрения поверхностного наблюдателя, может показаться, что подобные нравы свидетель- ствуют о жестоком сердце. Однако японский самурай как никто в мире чувствителен и эмоционален. Создается впечатление, что, не находя себе внешнего выражения, его страсти и эмоции лишь обретают большую силу, одновременно утончаясь и облагора- живаясь. Просто чувства японца оскорбляет публичное произне- сение священных для него слов и выставление напоказ своей внутренней жизни. Один из молодых самураев записал в своем дневнике: «Ты чувствуешь, как нежные мысли рождаются в тво- ей душе? Это момент прорастания зерна. Не потревожь его рост словами, но позволь ему свершиться в тишине и покое».

Точно так же смех служит у самурая средством восстанов- ления нарушенного внутреннего равновесия, являясь противове- сом гнева и боли. Умение сдерживать чувства и страсти есть

средство накопления огромной энергии. Разумеется, подобная накопленная энергия может находить себе выход в действии, но наиболее благородным ее выражением считается эстетическое и поэтическое.

Именно сочетание красоты и изысканности чувства, с од- ной стороны, и внешней бесстрастности – с другой и составляет основу «буси но насакэ» («нежность воина»). Совершенство во владении собой основано на уравновешивании подавляемых эго- истических страстей и высвобождаемых благородных порывов человеческой натуры, очищенной от ненужной мелочности.