В свое время Н. А. Бердяев отмечал: «Русские историки объясняют деспотический характер русского государства этой необходимостью оформления огромной, необъятной русской равнины»[106]. Деспотизм в данном случае может рассматриваться как проявление одной из особенностей структурной организации государства. Организационная структура, или форма самоорганизации российских индивидов во взаимодействии, и адекватность этой формы организации государственных служащих – проблема, напрямую связанная с особенностями российской государственной власти, российского общества, «русского пути».

Понятия «русский путь» и «русский вопрос» впервые зазвучали в середине XIX в. в дискуссиях славянофилов и западников. Появление славянофильского направления общественной мысли было связано с откликом на «Философические письма» П. Я. Чаадаева[107], в которых он обратил внимание на «отлученность» России от мирового общественного процесса, ее закрытость и непринятие культурных ценностей европейского мира, опередившего ее в своем развитии. Откликом на эти письма явилось возникновение славянофильского идейного подхода, согласно которому Россия движется по своему особому историческому пути.

По мнению славянофилов, этот путь не похож ни на путь европейских, ни каких-либо других народов (за исключением славян, которым предопределен такой же путь). Он обусловлен самобытностью России, что проявилось в отсутствии социальных противоречий и классовой борьбы, русской поземельной общине (как особой структуре взаимодействия индивидов), православии как единственно истинной вере. Большую роль в выработке таких взглядов вместе со своими единомышленниками сыграли И. В. Киреевский[108], А. С. Хомяков[109] и др. Славянофилы выступали против принятия политических форм западноевропейских обществ (отражавших плюралистические тенденции), однако приветствовали их техническое и экономическое развитие (т. е. то, что не влияет на структуру отношений индивидов и общества). В социально-философском плане западному критическому рационализму противопоставлялась «волевая целостность», построенная на «истинной вере» православной церкви. Поэтому русскому народу предназначалась особая миссия: дать миру справедливые экономические и социальные формы, вытекающие из особенностей построения русской общины. В целом славянофилы зафиксировали, что структура взаимодействия индивидов, структура всего общества и государства организована иерархически. Кроме этого, они обратили внимание на некоторые черты, свойственные русскому народу, которые в той или иной мере связаны с ориентацией на иерархическую структуру социального взаимодействия.

Славянофилам, как известно, противостояли западники – в частности А. И. Герцен, Н. П. Огарев, Т. Н. Грановский, И. С. Тургенев и др. Источником полемики[110] двух идейных течений были петровские реформы и их оценка. Славянофилам было свойственно идеализировать допетровскую эпоху. Западники, напротив, видели в реформах Петра I решительный шаг в усвоении достижений западной Европы. Они полагали, что успех России зависит от ее активности в принятии передовых достижений. В качестве таковых представлялись институты буржуазного общества и социалистические идеи. В целом социально-исторический подход западников сводился к мысли, что целью развития общества является социализм (в понимании мыслителей XIX в.), а достичь его можно, проводя буржуазные преобразования и вводя социальные институты, аналогичные европейским. Поэтому должно быть изменено, преобразовано все, что мешает усвоению передовых идей и технологий Запада. Накал дискуссии и непримиримость сторон обусловливались актуальной проблемой того времени – проблемой крепостничества. Это отмечал А. И. Герцен: «весь русский вопрос… заключается в вопросе о крепостном праве»