– Интересный? – Макрон покачал головой. – Скорее безумный. Может, он просто перегрелся на солнышке в пустыне.

Колонна всадников достигла Кумрана – небольшого селения ессеев. Солнце садилось за спинами всадников, на землю легли длинные изломанные тени. Кумран оказался крохотной деревушкой с хижинами вдоль пыльных улиц. Жители сдержанно отвечали на приветствия Симеона, ведущего колонну через деревню к небольшому форту, построенному на невысоком холме в миле позади Кумрана. За фортом простиралось Мертвое море; на западе, в багровом сиянии заходящего солнца, огненно и грозно высились горы. Форт был всего лишь укрепленным сигнальным постом: над главной башней струился тонкий хвост дыма от жаровни, где непрерывно поддерживался огонь. Форт охранялся полуцентурией фракийской вспомогательной когорты под командованием пожилого оптиона, который тепло приветствовал гостей, когда отряд вошел в ворота.

– Приятно видеть новые лица, командир, – улыбнулся оптион, когда Макрон, спешившись, ответил на салют. – Уже месяц не видел римлянина.

Макрон с зевком потянулся и с чувством поскреб ягодицы, восстанавливая кровообращение после целого дня в седле. Мышцы болели, Макрон провонял потом и покрылся пылью.

– Мне нужно помыться. Как я понимаю, бани тут нет.

– Нет, командир.

– А в Кумране?

– Там есть, командир. Но нам не разрешается пользоваться их банями.

– Это почему? – раздраженно спросил Макрон. – Я хорошо заплачу им.

– Это ессеи, командир. Они вполне дружелюбны, но не желают разделять с нами ни еды, ни удобств – чтобы мы ничего не осквернили.

– Да что за проклятая земля! – взорвался Макрон. – Что, у всех мозги от солнца сварились? Что за ессеи? Еще одна проклятая секта?

– Прошу прощения, командир. – Оптион пожал плечами. – Так обстоят дела. У моих людей строгий приказ – ни в коем случае не оскорблять ессеев.

– Тогда ладно. Устрой наших людей и накорми их. Я хочу поплавать.

– Плавать, командир?

– Да. В море. – Макрон заметил удивление на лице оптиона и раздраженно воскликнул: – Только не говори, что наши милые ессеи откажутся разделить со мной целое проклятое море!

– Нет, командир. Дело не в этом…

– Позаботься о людях и лошадях, – прервал его Макрон и повернулся к Катону: – Ты идешь?

– Обязательно, – улыбнулся тот. – Ни за что не пропущу.

Уголком глаза Макрон заметил, что его друг обменялся понимающим взглядом с Симеоном и резко повернулся.

– Что еще?

Катон с невинным видом ответил:

– Ничего. Пойдем купаться.

Два центуриона сняли доспехи и, оставшись в туниках и сапогах, спустились по каменистому склону к берегу. Пройдя немного в сторону, они обнаружили широкий галечный пляж и, раздевшись, сложили одежду, пояса и кинжалы на валуне. Макрон устало добрел до воды и пошел дальше, сопровождаемый любопытным взглядом приятеля. Погрузившись по пояс, Макрон поднял руки и потер пальцы друг о друга.

– Странно… как будто масло. – Центурион посмотрел на пальцы, понюхал и лизнул. В тот же момент его лицо исказила гримаса. – Фу!

– Что такое?

– Вода. На вкус ужасная. Слишком соленая.

– Тогда не пей, – посоветовал Катон. – Просто плыви.

– Для такого плохого пловца ты что-то слишком рвешься в воду.

Катон засмеялся.

– Сейчас поймешь.

Макрон слишком устал, чтобы продолжать разгадывать намеки Катона, и отвернулся. Вытянув руки, он бросился в ласково набегавшие волны моря, однако вместо того, чтобы погрузиться под воду, всплыл, как пробка. Едва он попытался сделать гребок, ноги словно выскочили из воды.

– Да что за проклятье?

Катон захохотал и направился к другу. Еще не зайдя по плечи, он ощутил, как вода выталкивает его. Чувство было очень странное, и Катон восторженно улыбнулся. Макрон все еще барахтался, пытаясь отплыть хоть на несколько гребков от берега.