А тут – один, да ещё в обществе взрослых мужчин. Впору бы оробеть, забиться тихо в уголок, да поскуливать. Разве знал он, что для взрослых дядек может стать отдушиной в их временной изоляции от привычного мира? А стал. Мальчишка был забавный, как такой может не понравится? Он всё время вставлял в свою речь «разве не так?» как удэге вставляют своё «аманаби» или «бясике». Выкручивался, стесняясь своего заикания. Как при разговоре натыкался на затруднение, так тут же повторял фразу, которую выговорил ранее или «разве не так». Да и любознательный, не балованный…

Соседи по палате Петьку приняли с теплотой, непривычной для пацана. Петька ожил. Тут же прошёлся по палатам, со всеми перезнакомился. Других детей в отделении не оказалось, Петьку, маленького и хлипенького, жалели, угощали всякими вкусностями, расспрашивали о жизни, о родственниках. Петька стал популярным.

После ужина от обжорства он еле дышал. Прибрёл в холл, уселся на диван и там, под шум телевизора, показывавшего какое-то кино, заснул. Антон аккуратно перенёс мальчика на кровать, укрыл одеялом. Петька проснулся, понял, что не дома и стал хныкать, просясь к маме.

– Ну что ты разнылся как маленький? – расстроился Антон.

– А я какой? Разве не маленький? Маленький и есть… Отвези меня к маме, а? – попросил нового друга мальчик. – А я тебе свои конфеты отдам. Разве не отдам? Отвези, а?

– Не получится, брат! – стал уговаривать Петьку Антон. – Больница – это, брат, очень серьёзная контора. Тебя нужно к операции готовить, а для этого нужно, чтобы ты какую-нибудь злую инфекцию не подхватил. Видел, как тут санитарочки со швабрами носятся туда-сюда? А в вёдрах у них думаешь просто вода? Нет, брат, в вёдрах целая хлорка! Знаешь, какая это сильная отрава для бактерий? У-у-у-у-у! Что ты!

– А мы не отравимся? – насторожился Петька.

– Нет, – успокоил Антон. – Для нас той хлорки маловато будет. Ну, если то ведро всё выпить, то можно отравиться. Но ты же не будешь пить хлорку из грязного ведра?

– Бр-р-р-р! – поморщился Петька.

– Воистину бр-р-р!

Петька стал засыпать. Он осознал, что в присутствии Антона может чувствовать себя спокойно, как с мамой.

Утром к сыну пришла Наташа. Анна Андреевна не выпустила её из дома, пока она не съела яичницу с беконом, кусочек рыбного пирога и тарелку салата из капусты и свежих помидоров, щедро сдобренных каким-то особым соусом из грецкого ореха. Готовить Шутренкова любила. Тоже ведь творчество.

– В меня не влезет! – запротестовала Сечкина, когда хозяйка подвинула к ней тарелку с пирогом.

– Ты даже не представляешь, как я на тебя обижусь, – глубокомысленно заметила Анна Андреевна. – Оно тебе надо?!

– Ну правда, мне много! – взмолилась Наташа.

– Утром много не бывает! Можешь не обедать и не ужинать, а позавтракать надо основательно, потому что ты не бог и не можешь знать, какая пакость тебя ожидает впереди. А посему ешь и готовься к пакости! – Анна Андреевна подмигнула гостье. – Будь готов!

– Всегда готов! – обречённо прошептала Наташа.

В отделении она переоделась в подсобном помещении санитарок, и ей первым встретился Антон:

– Утро доброе! Ну как моя мамуля?

– Доброе! Уела! – Наташа провела пальцем по горлу.

– Это с ней бывает. Полюбила вас, значит, – улыбнулся Антон. – Ну а вообще?

– Упила! – Сечкина снова провела пальцем по горлу.

– О! – Антон удивлённо вскинул брови вверх. – Маман с кем попало не пьёт! Значит, вы её обаяли! Поздравляю!

– С чем? – Наташа пожала плечами. – Мы с ней виделись в первый и последний раз.

Антон загадочно улыбнулся и ушёл на процедуры. У Анны Андреевны подруг было мало. Вот Верка уехала и осталась в подругах только соседка Клара, которая была у дочки в Омске, помогая той растить близнецов. Наташа – замена не равноценная. Накормить – это святое, но пить с кем попало маман не стала бы. Наташа ей понравилась. И это было приятно Антону.