– Я не… – начинает Тиллео, но я прерываю его:

– Прежде чем ты начнешь отнекиваться: твоя болтовня воняет, как дерьмо коро. – Вид у меня бесстрастный, я прислоняюсь к шкафу, в котором, вероятно, хранятся бесценные краденые вещи. Я уже чувствую в воздухе привкус еще не произнесенной лжи. – Очень, очень хорошо подумай о нашей терпимости к пустой болтовне. Если бы нам захотелось найти дно у ничто, мы бы тут не стояли.

Тиллео резко вдыхает, словно готовясь спорить, а затем медленно опускает руки и устало проводит ладонью по лицу.

– Что вам известно? – Его голос звучит вымученно, а язык тела говорит, что он сломлен.

Ну, это не заняло много времени.

– Пустыня нашептала, что Торги скоро перестанут быть священными, – загадочно говорит Скорпиус, и все мы внимательно следим за реакцией Тиллео.

Он напрягается так, как будто это не слова, а физический удар, затем его пальцы сжимаются, а лицо идет пятнами от гнева.

– Гребаный Крит! – рычит он и бьет кулаком по мягкому подлокотнику кресла. – Еще раз увижу этого никчемного охранника, он труп. – И тут я понимаю: Тиллео думает, что охранник, которого Осет убила в винном погребе, предал его и каким-то образом сумел исчезнуть.

– Расскажи нам больше, и мы разберемся с ним, – мгновенно предлагает Скорпиус.

Тиллео бросает на него свирепый взгляд, а затем, кажется, вспоминает, на кого именно он смотрит, и тут же опускает глаза.

– Я знаю, что то, что я скажу, прозвучит не слишком хорошо. Но я клянусь – с Орденом Скорпионов происходящее никак не связано, – пытается успокоить нас Тиллео, но мы лишь хмуро смотрим на него.