‒ Жизнь действительно течет, ‒ подтвердил Илья, чтобы не молчать и не оказаться в глазах Виктора в компании тех самых зануд. Он все еще чувствовал себя скованно, однако уют этого места постепенно проникал в его сознание. ‒ Но течет для всех по-разному.

‒ Именно! ‒ тут же согласился Виктор. ‒ Я ведь о том и говорю! Один всю жизнь занят кредитами, курсами валют и прочей финансовой чепухой. У другого на уме только выборы: сначала ночами не спит, боится, что не выберут. А выберут, тут же появляется новая головная боль ‒ как переизбраться на новый срок. Третий всю жизнь вкалывает в шахте, четвертый изо дня в день точит на станке один и тот же болт. Миллиарды людей, и у каждого свои проблемы, свой маленький ад. А ради чего все это? ‒ Он вскинул брови, подталкивая собеседника к ответу.

‒ Не знаю, ‒ смущенно улыбнулся Илья. ‒ Здесь мы выходим на вопрос о смысле жизни, а на нем уже столько копий сломано…

‒ Да, ‒ кивнул Виктор. ‒ Согласен… ‒ Он замолчал, глядя, как вошедшие официанты расставляют на столе тарелки с едой.

Все было на редкость изысканно и аппетитно ‒ Илья смотрел и чувствовал, как у него начинают течь слюнки. Последним появился пузатый запотевший графин с водкой: не дожидаясь ухода официантов, Виктор тут же вынул из графина стеклянную пробку и наполнил красивые граненые стопки.

‒ Ну, за знакомство! ‒ Он поднял стопку.

‒ За знакомство! ‒ поддержал его Илья.

Огненная жидкость сразу провалилась в желудок, растекшись в нем горячей лужицей. Илья торопливо закусил соленым груздем ‒ это было восхитительно.

‒ Чудесно! ‒ выдохнул он, думая о том, как резко все в его жизни повернулось к лучшему. Четверть часа назад он брел по улице, разбитый и опустошенный, а теперь сидит в этом уютном кабинете за поистине царским столом.

‒ А я о чем говорю! ‒ хохотнул Виктор. ‒ Вот это и есть настоящая жизнь. Люди просто разучились наслаждаться ею. Они работают, чтобы работать, а не для того, чтобы жить. Икорку, икорку намазывай ‒ вчера только из Астрахани привезли.

‒ Спасибо. ‒ Илья осторожно поддел кончиком ножа комочек черной икры и положил себе на хлеб.

‒ Да ты ложкой ее, ложкой. Не обижай меня! ‒ наигранно рассердился Виктор.

‒ А я так и сделаю, ‒ отозвался Илья, взял ложку и от души зачерпнул икры. ‒ Ножом неудобно.

‒ Вот теперь уважаю, ‒ удовлетворенно сказал хозяин и снова потянулся к графину.

После второй стопки Илье стало совсем хорошо. Чудесный вечер в компании с замечательным человеком.

‒ Нет, ну смотри, ‒ убеждал его Виктор. ‒ Вот ты художник. Ты видишь мир не так, как мы, простые смертные. После тебя в этом мире останется хоть что-то. Ты творец, а значит, должен стоять на вершине всей этой человеческой пирамиды. Ведь это логично: творцы должны стоять выше потребителей.

‒ Должны, но не стоят, ‒ отогретые водкой слова сами слетали у Ильи с языка. ‒ В этом обществе все наоборот. И этого никак не изменишь.

‒ Не скажи, ‒ покачал пальцем Виктор. ‒ Все зависит только от тебя: ты просто должен взять то, что принадлежит тебе по праву. Просто взять, понимаешь?

‒ Так как же я возьму, если мои картины никто не покупает? Если люди их не ценят? Ну вот ты купил ‒ оценил, спасибо тебе за это. Но таких как ты ‒ единицы. А остальным нужен китч, халтура. Вон, недавно картину видел: три цветных квадратика на синем фоне. А ля Малевич. И ничего, купили. Недели не провисела.

‒ Ты просто не понимаешь, ‒ снова покачал из стороны в сторону пальцем Виктор. ‒ Дело не в том, что ты рисуешь. А в том, что ты вкладываешь в свою картину. И так не только с картинами, но и вообще со всем в этом мире. Я, например, занимаюсь ресторанами только потому, что люблю хорошо поесть. У меня их только в этом городе три штуки. Но при желании я с не меньшим успехом мог бы заниматься чем угодно. Например, рисовать картины. И они бы пользовались успехом.