Жизнь не удалась. Идя домой, Илья понимал это все отчетливее. Через месяц ему тридцать три ‒ возраст Христа. И чего он добился за эти годы? Ничего. И уже никогда не добьется…

Дома он включил во всех комнатах свет, не в силах выносить давящий сумрак. Вошел в мастерскую, остановился у станка. Мрачно взглянул на незаконченную картину. Да, это не девушка с веслом. Но что-то очень похожее. Бездарная работа бездарного художника.

Пройдя на кухню, долго сидел у окна, дымя сигаретой и глядя отсутствующим взглядом сквозь покрытое дождевыми каплями стекло.

Ему было грустно. Илья вспомнил Валеру ‒ учились вместе на одном курсе. Хороший верный друг. Никогда особо не блистал, но что-то в его работах было. В девяносто восьмом уехал в Москву, имея в кармане сто долларов. Безрассудство? Тогда Илья думал именно так. А пару недель назад узнал от Максима, что Валера уже давно стал известным столичным художником. Выставляется даже за рубежом. Женат, имеет аж троих детей. А главное, по-настоящему счастлив.

Все правильно ‒ люди как-то устраиваются. Даже те, которые кувшин нарисовать не могли. Взять хоть Брюлика ‒ его же чуть не отчислили со второго курса. Но вывернулся, доучился. Сейчас разъезжает на шикарной машине, водит дружбу с первыми лицами города. Почему, за какие заслуги? Несправедливо…

Идти в мастерскую не хотелось ‒ работа вызывала отвращение. Пройдя в спальню, Илья рухнул на кровать, закрыл глаза. Душу вновь захлестнуло отчаяние.

Неудачник. НЕУДАЧНИК. Даже часы на стене выговаривали это слово своим тиканьем: «НЕ-У-ДАЧ-НИК».

На улице послышался чей-то смех. Он доносился через приоткрытую форточку ‒ Илья рывком поднялся и захлопнул ее. Снова лег.

Не хотелось думать. Вообще ни о чем. Это было бы здорово ‒ не думать. Мысли подобны заразе ‒ так и норовят пролезть в сознание. Можно избавиться от тараканов, вшей, клопов, соседей. Но избавиться от мыслей…

Он только-только задремал, когда под окном раздался гудок машины. Сонно помянув недобрым словом разбудившего его урода, лениво приподнялся, сел на кровати. Взглянул на часы ‒ четверть восьмого. Утро или вечер? Вечер.

Сунув ноги в тапочки, пошел в туалет, затем снова сидел на кухне и курил, думая о том, где раздобыть денег. У Максима не занять ‒ уже и так ему должен. А больше и не у кого.

Захотелось куда-нибудь сходить. Неважно, куда. Да и дождь вроде закончился…

Десять минут спустя Илья уже медленно шел по улице. Шел без цели, без направления. Шел, стараясь не смотреть на людей.

Он бродил по городу больше часа. И лишь когда совсем стемнело, понял, что надо возвращаться. Перейдя улицу, направился к дому, с раздражением думая о том, что вынужден ходить пешком, экономя даже на автобусе. И так все последние годы. Но почему так произошло? Да, плохие у него картины. Но ведь не хуже того убожества, коим заполнены художественные салоны. Так почему ничтожества вроде Брюлика процветают, а ему нечем заплатить за квартиру?

Илья проходил мимо ресторана. Яркого, блистающего огнями. С дорогими иномарками у входа. Остановился закурить, хмуро глядя на это великолепие. Вроде вот оно, рядом. А как на другой планете. «Киса, мы с вами чужие на этом празднике жизни…»

‒ Так думают многие. Но это всего лишь заблуждение.

Рядом стоял человек в черном кожаном плаще и шляпе. Илья почувствовал себя неловко ‒ не иначе, фразу о празднике жизни он произнес вслух. Спрятав зажигалку и сигареты, затянулся, хмуро глядя на незнакомца. Высокий, гладко выбритый. Холеный. Явно из новых.

‒ Извините… ‒ Илья повернулся, уже собираясь пойти прочь, однако незнакомец успел поймать его за рукав.