Она только отмахнулась: мир устроен крайне просто, когда тебе четырнадцать.

– Я раньше делала ужасную ошибку. Но в моём возрасте так положено.

– Ошибаются многие и в любом возрасте. Это свойственно всем.

– Спроси любого: в молодости ошибки неизбежны!

Петя хихикнул:

– Вот если мы сейчас решим решим пожениться – это будет эпичной ошибкой.

– А может быть ошибкой будет так не сделать? – Саша уловила смысл идеологии Зернова и успешно применила её здесь. – Кстати, могу ли я считать это официальным предложением?

Он поперхнулся смешком:

– А ты всерьёз рассматриваешь такую возможность?

– Почему бы и нет? – весело отмахнулась Саша.

– А ты этого хочешь?

– Понятия не имею. Недавно, как ты знаешь, я думала, что люблю Дениса…

– Или любила его на самом деле! Это доподлинно не известно.

И снова она отмахнулась от такого предположения.

– Я тебя предупредил! – заметил Петя. Он вовсе не хотел, но был вынужден чувствовать свою вину за произошедшее.

Замерзающий город величаво молчал, равнодушно взирая на них миллионами своих окон-глаз. Силуэт башни на углу Московского и Бассейной, подсвеченный всё тем же рыжеватым светом, мрачно громоздился на фоне тёмного неба. Проезжающих мимо машин стало меньше. Установившуюся мнимую тишину прорезало полифоническое «Либертанго» Пьяццолы. И Саша, и Петя одновременно потянулись к своим карманам.

– Это твой, – улыбнулась Саша, убедившись, что звонят не ей.

Петя поднял трубку. Звонок от мамы нельзя не принять даже в таком случае:

– Да?

– Привет. Ты домой вообще собираешься? Ты где вообще?

– Я? Эм… На углу Московского парка Победы.

– С кем?

– Один?

– По тону чувствую, что ответ неверный.

– Слушай, мам, забей! Я гарантированно вернусь домой сегодня. Устроит?

– Ладно, – у Марии Зерновой было благостное настроение, и она смирилась с наглостью сына. Петя улыбнулся спутнице, убирая телефон в карман, и заметил:

– Удивительно, что меня начали разыскивать первым, а не тебя…

– Они сегодня в театре, – с улыбкой сказала Саша. – До одиннадцати я – как ветер в поле!

– Вредно шляться по ночам, юная леди!

– А вдруг молодость мимо пройдёт?

– А разве лучше растратить её на, как бы это назвать… Прогулки по ночам?

– Если тебе противно гулять со мной, я вообще-то тебя не держу…

Зернов от души рассмеялся.

– Ты крайне обидчива, Александра, – шутливо сказал он. – Ты никому не сможешь стать опорой в жизни, если будешь дуться из-за каждой мелочи!

– Правда? – тихо спросила Саша, вмиг посерьёзнев. Она восприняла шутливое пророчество всерьёз и ощутимо погрустнела. Петя растерялся, не ожидая подобной реакции:

– Да я пошутить пытался!

– «Такие как я, становятся рок-звёздами, сумасшедшими художницами, психованными писательницами… Но никогда любимыми девушками…»1

– Тебе нисколько не помешает твоя энергия, на самом деле. А вот обидчивость может, если серьёзно.

– Хорошо тебе рассуждать! Твои теории строятся на выдумке?

– Зачастую. Но их большинство оправдывается на практике.

– Как же я устала от этой философской чепухи! – выдохнула Саша. Зернов с усмешкой пожал плечами:

– За полтора часа?.. Если серьёзно, то совсем без философии жизнь сведётся к поспать-пожрать-пос… Кое-чему ещё… А это крайне скучно, согласись, для деятельного мозга!

– Я и не спорю. Просто я устала от заумных разговоров.

– Пора спать? – вновь ввернул ехидное замечание Петя. – Ты же сама сегодня охарактеризовала меня, как замкнутого и настороженного?

– Старалась тебе соответствовать, – усмехнулась Саша. Она взглянула на часы и вздохнула: – Пора домой, пока они не вернулись…

– Ты тут рядом живёшь, вроде? Давай провожу.

Они медленно пошли по проспекту вдоль в парка в сторону Кузнецовской улицы.