Этот кровавый обычай зародился, как говорят знатоки, на островах Сардиния и Корсика. Потом потихоньку перебрался и в континентальную Европу. Хотя кровожадность современных мстителей несколько поубавилась. И если в свое время на Сардинии, а также и на Корсике, резали кого ни попадя и всех подряд, то в наших краях с более прохладным климатом начали подходить к вопросу использования вендетты в личных целях более избирательно и гуманно.

Имеет смысл так поставить вопрос: у вас есть личные враги или, на худой конец, хотя бы один личный враг? Если есть – читайте дальше, не прогадаете.

Вот у меня, то есть у нас, в свое время был такой личный враг. Но настоящим врагом, если честно, считать его было неприлично. Так, жалкий пакостник, доносчик, врун и паскудник. Восстановил против себя весь класс, но поколотить его ни у кого рука не поднималась. У паскудника папаня был ответственный партийный работник, а с ними связываться, сами понимаете, себе дороже. Папаня в городе славился как Большой Пакостник, сутяга и сволочь, каких еще поискать надо. Он, в случае чего, и милицию мог бы натравить. Выходит, просто поколотить одноклассника было невозможно по политическим соображениям.

После одной, совершенно из ряда вон выходки общего врага, было решено ему отомстить. Придумать способ поручили мне, а осуществление – целому комитету, поскольку я сразу заявил, что в одиночку классную месть мне реализовать не по силам. Месть, по моему убеждению, должна была быть всеобъемлющей и комплексной, но не кровавой, в отличие от классической вендетты. Месть должна быть изощренной, безжалостной и многогранной. Простой и безболезненной смерти младший Пакостник, по общему мнению, был не достоин. Но по качеству оказываемых услуг месть по своим ужасающим последствиям должна была превосходить смерть, в том-то и заключалась ее стратегия.

Как и положено при подготовке к боевым действиям, мы провели глубокую разведку. Жалкий Пакостник жил в «партийном» доме с шикарным парадным, мраморными лестницами и дорогими, невиданной красы дверями квартир.

Извините, мне надоело писать «Жалкий Пакостник», далее ограничусь буквами ЖП – он большего не заслуживает.

Так вот, ЖП жил с папаней, маманей и старшей сестрой на третьем этаже. Подъезд на ночь запирался. В квартире был телефон, как и положено партийным работникам – предмет по тем временам неслыханной роскоши.

В доме был подвал. В подвале был канализационный люк, под которым текло то, что и должно было течь в городской канализации. Это был приток речки Полтвы, запрятанной под город в бетон и кирпич где-то еще в семнадцатом веке. Окна квартиры ЖП выходили на уютную улочку со сквериком, асфальтированную и тихую, как и положено для партийных работников.

Я не очень долго думал: замысел, вдохновленный коллективной ненавистью, созрел почти мгновенно и начал осуществляться с угрожающей для ЖП стремительностью.

Первым делом неутомимые мстители отправились на городскую свалку металлолома, в некое ОАО, которое неохотно посвящало посторонних в детали своей деятельности. Там они нашли то, что искали: чугунную плиту-монограмму с литой готической вязью:“Karl Krause Leipzig 1898”. Табличка была прикреплена заклепками к станине какой-то древней типографской машины чудовищной длины и невероятной заржавленности. Её с большим трудом сруб лили с помощью зубила и молотка. Налюбовавшись табличкой, мы продолжили поиски и из останков огромного трансформатора вывинтили четыре подходящих по размеру шурупа. Завернутые в газету составные части первой адской машины были доставлены в город. Хочу добавить, что там же на свалке был найден огромный пристенный крюк, предназначенный уже для второй составляющей комплексной мести. На вынос в плите набралось около двадцати пяти фунтов (по меркам давнего времени) чистого чугуна, за что мстителям пришлось сунуть в лапу недреманному сторожу соответствующий бумажный эквивалент. Напомню, что в одном фунте хоть и ржавого, но чугуна, набирается четыреста граммов!