. В 1976 г. был принят Закон о регулировании общих условий договоров[252], который предусматривал возможность судебного контроля за справедливостью условий, включенных как в потребительский договор, так и в договор между предпринимателями. После реформы 2002 г. положения этого Закона были включены в ГГУ (§ 305–310)[253]. Так, в соответствии с § 307 суды могут проверять условия договоров на предмет их справедливости, если данные условия попали в договор через стандартные формы одной из сторон[254]. Сфера судебного контроля расширяется в § 310 (3) (2), который позволяет судам оценивать содержание потребительского договора вне зависимости от критерия стандартизации условий. Для этого достаточно установления того факта, что условия были сформулированы заранее «сильной» стороной, а потребитель не мог повлиять на их содержание. Данное расширение судебных полномочий было следствием исполнения Директивы № 93/13/ЕЭС Совета Европейских сообществ «О несправедливых условиях в договорах с потребителями» (далее – Директива № 93/13/ЕЭС)[255], которая позволяет контролировать содержание потребительских договоров, если условие не было предметом переговоров. Таким образом, в Германии критериями являются стандартизация для договоров, заключенных между предпринимателями (в соответствии с § 307 ГГУ)[256], и отсутствие индивидуального согласования для потребительских договоров (в соответствии с § 310 (3) (2) ГГУ).

В США существует универсальный механизм контроля за несправедливыми условиями, закрепленный в ст. 2-302 Единообразного торгового кодекса США, через который решаются любые вопросы о возможности вмешательства в договор. Данная статья позволяет суду признать договор недействительным, исключить спорные условия из договора или изменить их в том случае, если будет установлено, что какое-то условие было несправедливым «на момент, когда договор был заключен». В судебной практике и доктрине «несправедливость на момент заключения договора» трактуется как необходимость проходить двухступенчатый тест для оправдания вмешательства в договор: сначала необходимо доказать «процедурную несправедливость» и только после этого приступать к материальной составляющей теста, т. е. к проверке условий на их содержательную справедливость[257]. Процедурной несправедливостью, в частности, признается: недостаток знаний у «слабой» стороны[258]; использование сложного для понимания языка; отсутствие возможности изучить договор и навести справки о предлагаемых договорных условиях; отсутствие значимых переговоров, «запрятывание» спорного условия в большом объеме текста, написание его мелким шрифтом; непривлечение должного внимания контрагента к спорному условию[259]. Все обстоятельства, свидетельствующие о процедурной несправедливости, подразделяют на две группы: проистекающие от недостатка знания «слабой» стороны и от недостатка ее возможности выразить свою волю[260] или, по-другому, свидетельствующие об удивлении[261] и свидетельствующие о принуждении[262].

В соответствии со ст. 3 Директивы № 93/13/ЕЭС критериями оценки справедливости договора являются критерии стороны-потребителя и отсутствия индивидуального согласования условий.

PICC[263] в ст. 3.2.7 предусматривают возможность судебного контроля в случае, если одна из сторон воспользовалась зависимостью другой стороны, ее тяжелым экономическим положением, крайней нуждой или ее непредусмотрительностью, неосведомленностью, неопытностью, неумением вести переговоры. PECL[264] в ст. 4:109 закрепляют такие же условия, как и PICC в ст. 3.2.7, но также в качестве отдельного условия вмешательства в договор устанавливают отсутствие индивидуального согласования положений договора (ст. 4:110). DCFR