– Нет, вы только посмотрите на него, он и французский театр знает! Жак, откуда у тебя способности такие при твоей плотной работе? Просто убиться можно!

Ребята и Майкл расхохотались, а муж отметил:

– От папы и от мамы, от дедушки и от бабушки, от Адама и от Евы.

– Жак, ты просто невыносим, – вздохнула жена. – С тобой невозможно спорить, ты, как всегда, прав! Как только тебя Президент терпит?

– Да просто понравился ему, как и тебе в своё время!

Хохот не умолкал, а Майкл даже притоптывал ногами от того, что не мог сдержать смех, Линда тоже смеялась, но тихо, лишь Жак был невозмутим – он оставался серьёзным, как прирождённый актёр в театре. Военная закалка делала своё дело. Но если внимательно всмотреться в его лицо, то можно было заметить, как уголки рта поднялись, хотя ни один мускул не дрогнул. Подавить все эмоции в себе – задача не только талантливого актёра, но профессионально разведчика и снайпера. Жак долго ждал, пока его близкие насмеются досыта, но когда ему надоело так сидеть, он спокойно сказал:

– Хватит гоготать над моими словами и над словами Линды. «Ужин стынет…» Что, собственно, мы такого сказали? Как в цирке над клоунами смеётесь, впрочем, такой смех очень полезен по двум категориям: естественная вентиляция лёгких способствует обогащению крови кислородом и притоку позитивных эмоций, что успокаивает нервную систему.

Потихоньку все успокоились, а Майкл заметил:

– Ну, Жак, вторая часть твоей реплики похожа на доклад медика, никак не меньше. Даёшь ты, конечно, стране на-гора!

– Угля или копоти? – поинтересовался тот и добавил: – А может, с горы?

– Ты, случайно, не из русских? – спросила Линда. – Твоя лексика похожа на русскую.

– А ещё лучше песню вспомни:

«Забота у нас простая,

Забота наша такая:

Жила бы страна родная,

И нету других забот!» – напел первый куплет Майкл. – Я просто меломан, поэтому и знаю эту песню.

– «И снег, и ветер,

И звёзд ночной полёт.

Меня моё сердце

В тревожную даль зовёт», – напел Жак второй куплет песни.

– «Пускай нам с тобой обоим

Беда грозит за бедою,

Но дружба моя с тобою

Лишь вместе со мной умрёт», – неожиданно продолжила Саманта.

– «Пока я ходить умею,

Пока глядеть я умею,

Пока я дышать умею,

Я буду идти вперёд!» – подхватил Ник, а у Линды от удивления округлились глаза. Саманте ничего не осталось, как продолжить напевать:

– «И так же, как в жизни каждый,

Любовь ты встретишь однажды, —

С тобою, как ты, отважно

Сквозь бури она пройдёт».

Жак решил продолжить:

– «Не думай, что всё пропели,

Что бури все отгремели.

Готовься к великой цели,

А слава тебя найдёт!»

– «И снег, и ветер,

И звёзд ночной полёт.

Меня моё сердце

В тревожную даль зовёт», – Саманта закончила подпевать.

– Саманта, ради Бога, не молчи, скажи, пожалуйста, откуда ты знаешь эту песню? Она ведь очень старая и не американская… – настойчиво спросил Жак у дочери. – Никто из нашей семьи никогда при тебе её не пел.

Дочь просто пожала плечами и ответила многозначительно:

– Не обязательно петь словами, можно и мысленно напевать.

– А ты, Ник, откуда знаешь? – настаивал Жак.

– Знаю – значит, просто знаю, – в тон Саманты ответил Ник.

– Ну вот, распелись кенари и соловьи, – вставила Линда своё заключение. – Жизнь прожила, а так и не знаю, с кем я живу: то ли с американцем, то ли с русским?

– Я и сам не знаю, кто по национальности, – жизнь так покидала меня в молодости по разным странам, что дальше некуда. Я буду тем народом, среди которого живу. В Америке – американцем, в Африке – африканцем, в России – русским, в Палестине – палестинцем, ибо национальность никого значения не имеет. Можете называть меня инопланетянином, не обижусь. Значит, я – инопланетянин, но в душе остаюсь самим собою. А вот Саманта и Ник очень удивили меня своими способностями.