В следующие дни были капельницы, уколы, таблетки и ряд исследований головы, которые подтвердили первоначальный диагноз, но еще обнаружили отек мозга, поэтому назначили капельницы, чтобы его снять.

Меня готовили к операции.

В палате царила атмосфера спокойствия, иногда сменяющаяся радостью и весельем.

Я почти все время читала, книга, правда, попалась не очень интересная, но за неимением другой, пришлось довольствоваться этой. Остальные беседовали или сидели в телефонах.

Днем все замирало. Кто-то спал, кто-то дремал, но все стихало и наступала тишина.

В такие моменты опять накатывали страх и паника. Как моя семья останется без меня? Как они будут жить? Что есть? Смогут ли справиться с трудностями? Кто будет жалеть моих детей, целовать их, дарить любовь, ласку и заботу?

– Маша, а сколько лет твоим сыновьям? Где они учатся? – спросила меня Снежана Петровна.

– Старшему 20, а младшему 14. Старший учится в техникуме на последнем курсе, а младший в лицее, – ответила я.

– Они у тебя самостоятельные? – поддержала интерес Аллочка.

– Да, все могут, все умеют. Просто я им напоминаю, помогаю, контролирую. Мне хочется облегчить им жизнь. Я стараюсь все максимально взять на себя. Пусть они как можно дольше наслаждаются детством и юностью, – ответила я, а в груди защемило от чувства отчаяния и страха. Как продлить время, проведенное с семьей? Сколько я еще проживу? Столько еще хочется сделать для них, сколько сказать.

– Я тебя понимаю. Моему почти сорок лет, тоже переживаю, как он там. Недавно развелся, и теперь живет у меня, – сказала грустно Аллочка.

Этот ее ответ меня очень удивил. Ладно у меня маленькие дети, но у Аллочки сын почти мой ровесник, чего переживать за взрослого мужика.

– Мои внуки одни в школу ходят и на кружки, сами себе готовят еду и надолго остаются дома одни, – Раиса Александровна впервые заговорила о своих внуках.

– И вам не страшно за них? Не хочется уделить внимание? – уточнила Аллочка.

– Ну конечно, нет. Родители работают, а я не могу заниматься внуками. Мне надо заниматься собой, – Раиса Александровна возмущенно посмотрела на Аллочку, и та почему-то поникла и сжалась.

– Чем это ты таким занимаешься, что тебе не до внуков? – строго спросила Снежана Петровна.

– У меня каждый день расписан! Ходьба, бассейн, парикмахер, массаж, маникюр. Да и вообще мы с мужем постоянно путешествуем. Вот выпишут, и мы сразу полетим куда-нибудь. А внуки все равно вырастут. Зачем я сейчас на них буду тратить время, если можно его тратить на себя? – Раиса Александровна недоумевала от наших вопросов и откровенно возмущалась.

И тут неожиданно для нас в разговор включилась Лариса Степановна. Она редко поддерживала беседы, в основном с кем-то ругалась или просто возмущалась на кого-то вслух: – У меня трое детей. Я с ними вообще не общаюсь. Двое непутевые. Живут хорошо, богато. Мне не звонят и не навещают. Один хороший, очень умный и красивый. Только он сейчас в больнице, и к нему не пускают никого, карантин по ковиду.

– Так ведь ковид, вроде, прошел уже. Все ограничения сняли, – жёстко прервала ее Снежана Петровна.

– Нет, у них в больнице не сняли. Я звонила врачу, узнавала, – настаивала Лариса Степановна

– И давно он в больнице? – сердито спросила Снежана Петровна.

– Дак, 30 лет уже. Но он здоров. Это старший сын его туда упек, чтобы он врачом не стал. Старшего зависть замучила. Все думают, что он не в себе. Домой не отпускают. Он у меня нормальный, очень умный, врачом станет скоро, женится и внуков мне подарит! – гордо говорила Лариса Степановна

– Сколько лет-то ему? – робко поинтересовалась Аллочка